Характеристика

Ну вот, рядом плюхнулась Пепа. Теперь лабораторную придется с начала до конца делать самому — для нашей красотки даже стройные системы частиц — дебри. Как она гимназию окончила, как прорвалась в университет? Родитель дипломатствует где-то в Африке, дочка болтается по не-представляю-сколько-комнатным апартаментам. О сборищах в ее дворце ходят легенды. Пепа сколотила себе свиту из пустобрехов и гулен, и они жизнь прожигают вовсю. Хотят и нас переманить, если не всех гуртом, то поодиночке. А до второго примерно курса нас вниманием не удостаивали. Нас — это, разумеется, меня и Игната, с Миленой все стремятся поддерживать добрые отношения. Игната (в отличие от меня) такое отношение задевало, но когда мы стали «троицей Филипова», он восторжествовал: «Ага, загнивающая и вырождающаяся аристократия идет на сближение с презренной процветающей буржуазией! Мы повергнем ниц хайлайфных дамочек-пепочек, мы — способные и честолюбивые крестьяне! Мы пробьемся и без связей, и без папашиных заслуг!» Я поинтересовался тогда: «Ну, победим, и что? Продадимся за квартиры, связи и титулы этих самых папаш, которые тоже когда-то наверняка пришли из деревни, будем кормить-одевать женочек-пепочек из своих мощных профессорских и членкорских зарплат, народят они нам деток — чтоб их победили очередные способные и честолюбивые крестьянские сынки? Где логика?» — «Смысл в том, — отвечал он злорадно, — что эти размалеванные крали, которые порхают на французских шпильках, будут глаза друг дружке выцарапывать из-за меня, который до восьмого класса ходил в галошах на босу ногу, из тех, что отцу выдавали бесплатно на работе, в МТС». Я ответил, что он разменивается на мелочи, все это треп: для него такая женитьба — поражение. «Тебе отведут функцию вьючного осла и непрестанно будут пилить, как же — из грязи в князи». Но Игнат держался своего мнения и помчался на первый же зов из дипквартиры. Мы с Миленкой посмеялись и решили объявить ему недельный бойкот, наказание подействовало: ходить в высший свет он перестал. Но экспансия дипквартиры и ее хозяйки повернулась против меня. Пошли приглашения на вечеринки (виски, джаз и «сюрприз»), слезные просьбы о консультации или подготовке к экзаменам (вдвоем). Но все вхолостую. Последний вариант — приглашалась вся троица — тоже был отброшен как несостоятельный, но и это не привело Пепу в отчаяние. Да, предводительница явилась на лабораторную явно не случайно…

Так и есть — тараторит без остановки (я свел ответные реплики до минимума), из кожи вон лезет, чтобы подчеркнуть свободу наших отношений: мурлыча, поправляет мне то воротник, то галстук. Ба, знакомые красные туфельки! Бархатная юбка. Диагноз болезни, свалившей Игната в ночь на девятое декабря.

Ай да Игнат! Уморил! Повернувшись к его столу, наблюдаю, как он сломя голову бросается выполнять любую просьбу Милены, демонстрируя всем свои исключительные права. Хоть бы взглянула, все сидит спиной. Красные туфельки Пепы — недурной повод заговорить! Выручает Игнат: отходит сверить данные по справочнику. Быстрее! (Задеваю прибор на столе, но поднимать некогда.)

— Мил, выйдем, есть новость, — шепчу ей на ухо, но, крутанувшись на стуле, она снова показывает мне спину.

Вернулся Игнат. Выпаливаю первое, что приходит в голову:

— Я к тебе, принес спортивный костюм. Напомни, чтобы отдал.

— Ладно.

— И… это… Пришла посылка от мамы. Вечером я вас жду?

Не посмеют же они нарушить священную двухлетнюю традицию! Но Игнат подсекает коротко и ловко:

— Мама — святое дело, всегда пожалуйста… Знаешь, старик, мы с Миленочкой вечером идем в концерт, никак не получается к тебе…

Она сосредоточенно пишет, как будто меня и нет, это безразличие и молчание оглушают сильнее пощечин, на которые она мастерица.

V

В моей мансарде — тишина. Согнувшись в три погибели, колдую над кофеваркой. И вдруг (неужели при переутомлении начинаются слуховые галлюцинации?) — звук пощечин. Все, лицемерие Игната осточертело. Ах, великолепная троица! А я от него устал, разыгрывать фарсы не приучен. А что подумают другие — наплевать!

Кофе готов, разгибаю спину. Шаги на лестнице? Показалось. Плюхаюсь на кровать, смакую горячий кофе. Что привязывает меня к Милене? Любовь? Сомневаюсь. К примеру, я знаю, что люблю физику, ради нее готов на любые жертвы. А ради Милены? Величины несравнимые: физика и женщины… им несть числа.

За работу! Надо читать! Все напрасно — книжка в сторону. Стучат?

— Да!