Характерные черты французской аграрной истории

Сущность технической революции, которая должна была дать новый толчок борьбе против общинных сервитутов, можно выразить в нескольких словах: уничтожение того, что один агроном, Франсуа де Нефшато, называл «позором паров». Отныне земле, привыкшей до сих пор, при наиболее усовершенствованных системах, отдыхать один год из каждых двух или трех лет, была запрещена всякая лень. В материальной жизни человечества нет более значительного достижения. Во-первых, это дало возможность увеличить в два или полтора раза сельскохозяйственную продукцию и, следовательно, прокормить гораздо большее количество людей; во-вторых, это давало возможность лучше, чем раньше, кормить людей, к тому же более многочисленных, ибо увеличение обрабатываемых земель не поспевало за ростом населения. Без этого небывалого завоевания невозможны были бы ни развитие крупной промышленности, собирающей в городах массы людей, которые не извлекали средства для своего существования непосредственно из земли, ни, вообще говоря, «девятнадцатый век» в том смысле, в каком употребляют слово для обозначения кипения человеческой энергии и ошеломляющих преобразований.

Но старые аграрные распорядки представляли собой хорошо согласованные системы. Нелегко было нарушить их, не уничтожив всего целиком. Для совершения революции в способах обработки земли необходимы были многие условия.

Что посеять на земле, отводившейся прежде под пар? Хлеб? Мысль об этом порой возникала, но она была слишком плоха, чтобы за нее держаться. Опыт показал, что постоянно сеять одно и то же растение или схожие растения на одной и той же земле — это значит обречь себя на ничтожные урожаи. Нужно было найти растения, корни которых проникали бы в почву совсем на другую глубину, чем корни зерновых. Овощи? Обычно с них начинали. Но их разведение можно было рекомендовать далеко не везде, а их потребление не могло быть расширено до бесконечности. Это же замечание справедливо для льна и рапса. Действительно, ради этого не стоило еще низвергать весь прежний аграрный распорядок.

К тому же дело было не только в том, чтобы найти растение. Как бы ни было удачно чередование посевов, непрерывность обработки была связана с риском истощить почву, если бы не был найден способ доставлять ей усиленную порцию удобрений, то есть навоза, поскольку химические удобрения еще не были изобретены. Отсюда необходимость увеличить поголовье скота. Но здесь имелось противоречие, на первый взгляд неразрешимое. Ведь пар имел своей целью не только обеспечение земле отдыха — он служил в то же время пастбищем для скота. В XVII и XVIII веках постановления Парижского парламента обязывали многие соседние со столицей деревни соблюдать старинный севооборот с годом отдыха. Это объясняется тем, что новые методы казались ему опасными для овцеводства и, следовательно, для снабжения парижского населения^{187}. Уничтожить пар и вместе с тем не только поддержать, но и интенсифицировать скотоводство — не означало ли это искать квадратуру круга?

Разрешение этой двойной трудности было осуществлено благодаря травосеянию. В сущности, именно фуражные растения при новом чередовании культур заменили зерновые и в то же время, по словам поэта Сен-Ламбера[147], «предложили удивленным стадам нежную траву на недавно сжатых полях»^{188}. Эти культуры (вроде клевера, эспарцета и люцерны), имевшие более длинные корни, чем корни зерновых, не требовали, кроме того, от почвы такого же количества химических элементов; или же это были растения с мясистым корнем, вроде репы, знаменитого турнепса (столь часто упоминаемого в агрономических сочинениях той эпохи), которые, помимо достоинств вышеназванных трав, обладали тем преимуществом, что они требовали прополки, благодаря чему пашни периодически очищались от сорняков. Были ли это новые культуры? Не обязательно. Большинство их разводилось издавна, но в небольших количествах и не на полях. Они предназначались для огородов. Революцию в способах обработки можно в некотором смысле рассматривать как победу огородничества над пашней: заимствование растений, заимствование методов (прополка и интенсивное унаваживание), заимствование правил ведения хозяйства (исключение всякого обязательного выпаса и в случае необходимости огораживание)[148]. В конце XVIII века картофель, известный с того момента, как он был привезен из Америки, но долгое время разводившийся лишь в небольших количествах и только в некоторых восточных провинциях, главным образом на корм скоту, пополнил список ботанических открытий, помогая крестьянскому населению, до тех пор кормившемуся лишь зерновыми, избегнуть призрака голода. Затем появилась сахарная свекла, сочетание которой с зерновыми дало самый классический севооборот. Но на первом своем этапе «новое земледелие», как говорили его теоретики, полностью находилось под властью фуражных культур.