Харами

-- Одевай бушлат, плащ - палатку сверху и выходи. А что еще?.. ОЗК нет.

-- У меня есть ОЗК. Он у меня в вещмешке лежал, оказывается. Я вчера обнаружил.

Я обрадовался:

-- Тогда одевай ОЗК и выходи. Я жду у минометов.

Шум дождя прорезали далекие автоматные очереди. Вялые, безинициативные - кто-то просто "прочищал" местность на всякий случай. У нас тоже был любитель пострелять в белый свет - политрук Косач.

Уж чего он натворил на ПХД, не знаю, но сослали его к нам - поближе к народу. Впрочем, сам он утверждал, что его перевод вызван исключительно целями укрепления порядка на нашем анархическом блоке. Косач быстро нашел общий язык со Скруджем, и теперь проживал в его штабной землянке. Пусть маловатой и низковатой, но все же теплой, всегда при харчах, около рации и руководства. Обратно на ПХД политрук не рвался - ему и тут было хорошо, я это чувствовал.

Я стоял почти на самом краю обрыва, перед светлеющей от поднимавшегося где-то за облаками солнца стеной дождя и занимался умственным онанизмом. Ну невозможно же часами бродить между двумя минометами в ту и другую сторону и при этом ни о чем не думать. В результате у меня в голове образовалось несколько любимых тем для обдумывания, которые я каждую ночь неторопливо обсасывал как собака кость, со всех сторон. Здесь были личные планы на отдаленное будущее - самые разветвленные и фантастические размышления; и такая же фантастическая реконструкция прошлого - что было бы, если бы я поступил тогда-то так, а вот тогда-то иначе. В своих упражнениях я достиг такой стадии, когда позволял себе отложить интересную мысль даже на потом, например, на завтра, а сегодня довести до конца другую сюжетную линию.

Впрочем, иногда пару интересных задумок для обдумывания удавалось сэкономить. Это случалось, когда я заводил разговор с личным составом. Например, Папен просвещал меня по части своих охотничьих достижений. Достижения эти, честно говоря, часто казались мне несколько преувеличенными, я, в частности, никак не мог поверить, что не слишком-то могуче выглядевший боец скакал по родным сопкам как архар круглосуточно и безостановочно. Мои подозрения укрепляло еще и то, что историй о своей меткости Папен не приводил: белке в глаз он не попадал, и вообще часто промахивался, из-за чего, собственно, ему и приходилось так много бегать. Меткость Жени Попова можно было проверить практически "не отходя от кассы", поэтому его вранье можно было бы моментально доказать. Возможно, поэтому он и не решался покуситься на славу великого охотника.

Но, по крайней мере, если он и врал, то врал интересно. А вот Алик Алимов просто достал своей бесконечной историей, как он ездил домой в отпуск по семейным обстоятельствам. Эта бесконечная сага сильно напоминала мне историю о походах короля Артура и волшебника Мерлина. Да еще повествуемая монотонным голосом, внезапно прерываемым восторгами самоумиления - это было просто скучно, в конце-то концов. Но исполнительного Алика обижать мне не хотелось, и я волей - неволей выучил и его дорожные приключения, и состав встречающих родственников, и внутреннее устройство дома... Мне иногда казалось, что я смогу узнать дом Алиева с первого взгляда, и не заблужусь в нем с закрытыми глазами.

Но, скорее всего, это была просто иллюзия.

Вот о чем я себе запрещал пока думать, так это о бане. Не мылся я давно. И хотя к собственной немытости я вообще-то всегда относился терпимо, такой долгий срок без не то что горячей, а вообще какой-либо воды, уже вывел меня из себя. Хотя чесаться я еще не начал.

Выполз из землянки Крикунов. И не успев появиться на позиции, тут же начал стонать и возмущаться.

За пять минут он выдал мне весь свой пропагандистский набор: от "чего здесь стоим, все равно в такую погоду никто никуда не полезет", до "зачем им двоим стоять, когда и одного Бабая достаточно". Видно он считал, что уж мое присутствие на дежурстве само собой разумеется. Мелкий, наглый и глупый молодой человек!

Про себя решил, что часов в восемь отправлю их в палатки. Лучше побуду один: и тише, и спокойнее, и прекрасно без них обойдусь. Все равно на участке метров в сто пятьдесят и слева и справа стояли часовые из пехоты. Это было точно - я их видел сам.

С Крикуновым мне говорить было не о чем. Закончил он ПТУ по части электричества, интересовался исключительно водкой, бабами и тяжелым роком. Но и об этом представление имел довольно примитивное, на уровне физиологического восприятия. И при этом считал себя крутым парнем. Если судить по размеру кулаков и специфическому качеству пускать их в ход при каждом удобном случае, то это было почти правдой. Но общаться с этим чудом в течение шести часов подряд мне было тошно.