Харассмент

Но тогда она будет врать на месяц дольше и, что страшнее, на месяц дольше рисковать. Единственное, что по-настоящему беспокоило Ингу, – вдруг ее поймают с поличным. Вдруг Антон узнает? Мало ли какие у него принципы. А вдруг Илья? Инга успела выяснить, какой он злопамятный. Способов отомстить ей на работе у него было предостаточно.

Впрочем, чтобы не поддаваться испугу понапрасну, стоило помнить: вероятность узнать друг про друга у них стремилась к нулю. Илья предпочитал все общение с Ингой прятать под надежной защитой квартирных стен. Прийти к ней в гости без предупреждения кто-то из них вряд ли отважится. Вероятность столкнуться в городе с одним в компании другого тоже была мала – все-таки Москва. В конце концов, нужно потерпеть всего лишь две недели до отъезда и неделю в Париже, а потом все закончится.

Сизая туча, угнетавшая ее небосклон, стала постепенно рассеиваться. Главное было расставить приоритеты. С Ильей она покончит скоро и безболезненно. Инга представила, как выкинет стыдную коробку с игрушками из-под кровати, и ей тут же так нестерпимо этого захотелось, что она чуть было не бросилась к телефону написать ему прямо сейчас. Дурацкий Париж. Надо же было Илье выдумать эту поездку. Инга выплеснула остаток кофе в раковину и помыла кружку.

Илье она, конечно же, ничего не написала, зато написала Максиму. Ей требовалось окончательно уложить мысли в голове, а общение с ним походило на интерактивную форму личного дневника: Инга делилась переживаниями и получала немедленный ответ.

Она честно, без утайки рассказала обо всем: как получила от Антона сообщение, как согласилась встретиться, как не стала признаваться, что встречается с другим, и как переспала с ним. Никакого стыда Инга не испытывала – наоборот, чем больше она писала, тем глубже в себя ей хотелось залезть, вывалить перед Максимом даже самые неприглядные свои мысли. Решив скрывать правду от двух людей, Инга с особым рвением исповедовалась третьему, непричастному, словно сам факт покаяния уже отпускал ей грехи.

Максим, как обычно, был настроен шутливо, но рационально. Он считал, что люди могут совершать какие угодно поступки, если готовы к последствиям, поэтому Ингу не осуждал.

«Н-ну, и как это было?» – спросил он, когда Инга торжественно сообщила, что изменила Илье.

«Очень хорошо, – ответила она. – Для первого раза – просто великолепно. Я бы сказала: мой лучший первый раз».

«Дорогого стоит».

Инга пожевала губу, глядя на последнее сообщение, а потом набрала:

«А когда ты спишь с кем-нибудь, чей оргазм для тебя важнее – твой или другого человека? – И прежде чем Максим успел ответить, добавила: – Даже так: чьим оргазмом обычно оканчивается секс?»

«Заканчивается чьим придется, – ответил Максим, – но важнее мне, конечно, мой. А тебе?»

Инга пожевала губу ожесточеннее.

«Мне – другого человека, – наконец напечатала она. – Но, по-моему, это проблема всех женщин».

«При чем тут все женщины? – удивился Максим. – Мне кажется, это исключительно твоя особенность».

«Ну, потому что это то, что внушается патриархальным обществом. Удовольствие мужчины всегда должно быть на первом месте. Ты что, не читал все эти адские паблики, где женщины рассказывают, что им приходится терпеть ради мужиков? Типа им больно, а они стесняются сказать. Или им просто не нравится, а они стесняются».

«Знаешь, Инга, я сейчас одну вещь скажу, ты только не обижайся. По-моему, ты оправдываешь вымышленным коллективным опытом свои личные проблемы с одним конкретным хмырем. Я буду счастлив, когда ты бросишь своего Илью и начнешь встречаться с этим Антоном. Хотя он тоже, помню, поначалу был не подарок».

«Да дело не только в конкретном хмыре, – призналась Инга. Ее окончательно захватил исповедальный азарт. – Просто у меня всегда было так. Мне кажется, что если человеку со мной не лучше всех, то я плохая и неправильная».

«Моя зая(У тебя комплекс неполноценности, ты знаешь об этом? Только непонятно с чего – ты красивая и умная. Да любой должен умереть на месте от счастья, если ты всего лишь разрешишь ему дотронуться до своего плечика».

Инга тихонько засмеялась и даже зажмурилась от удовольствия.

«Помнишь, ты рассказывал мне, как однажды ходил на секс-вечеринку?»

«Еще бы».

«И я тогда говорила тебе, что не могу понять, как ты решился. И что я бы ни с кем не смогла там переспать, потому что это небезопасно и все такое? И вообще, что мне нужны ЧУВСТВА».

«Помню».

«Так вот, я потом много думала об этом, и, по-моему, это чушь».

Инга лгала, но сама не замечала этого. Тогда она ни о чем не думала, открытие настигло ее только что и поразило как гром среди ясного неба.

«По-моему, я избегаю спонтанного секса потому, что боюсь не оказаться самой крутой. И типа лучше не пробовать, чтобы не разочароваться в себе. И чужой оргазм мне важнее своего по этой же причине. То есть это не жертвенность, понимаешь? А высокомерие. Мне приятнее просто доказать, что я лучше всех, чем физически получить удовольствие».

«Я в полшаге от того, чтобы посоветовать тебе психиатра».