Харассмент

«Да нет, ты не понимаешь, – остервенело выбила Инга на клавиатуре. – Так всегда было, а сейчас не так. С Антоном я об этом не думаю! Я с ним вообще не думаю о том, как выгляжу со стороны, мне просто хорошо».

«Дай бог, моя дорогая, дай бог».

Несмотря на то, что поездка в Париж внезапно оказалась досадной отсрочкой на пути к счастливой личной жизни, было в этом что-то эстетское – страдать из-за такого. Инга рассудила, что нужно думать не о тягостных днях, которые ожидают ее там с Ильей, а о том, что это престижная командировка и удачная карьерная возможность. Ведь в Париже она познакомится с французским начальством, а в международной компании это всегда плюс. Инга решила, что ей нужно приложить все усилия, чтобы пресс-тур прошел хорошо, и постепенно подготовка в самом деле захватила ее.

Она тщательно отобрала издания, составила список журналистов, согласовала его с Ильей, написала каждому и договорилась выпить кофе. С большинством этих журналистов ее уже знакомили раньше, но тогда Инга была просто новенькой сотрудницей и не сомневалась, что те ее не запомнили. Все эти люди были редакторами технологических отделов или даже главными редакторами отраслевых СМИ, и Инга с удовлетворением думала, как мудро и дальновидно с ее стороны подружиться со всеми.

Чем больше она старалась, тем жарче в ней разгоралось рвение. Инга неожиданно для себя обнаружила, что задерживается теперь на работе не потому, что это считалось хорошим тоном, а потому что у нее в самом деле появились неотложные дела. Ее и раньше нельзя было упрекнуть в лени – как, впрочем, и похвалить за целеустремленность: Инга выполняла ровно то, что ей поручали, не больше и не меньше. Она с унынием думала, что напрягаться смысла нет. Карьерные возможности бывают у каких-то других людей, ей же, с ее вопиюще гуманитарной специальностью и небольшой должностью, стоит рассчитывать разве что на периодическую индексацию зарплаты. Даже когда Илья повысил ее до ведущего специалиста, Инга восприняла это как красивый, но бессмысленный жест: обязанности ее ничуть не поменялись, рабочее место тоже, прибавилось только одно слово в трудовой книжке и тридцать тысяч к зарплате (вещь, несомненно, приятная, но, в общем-то, не жизненно важная). Однако теперь, когда она сама придумала себе цель – идеальный пресс-тур, Инга демонстрировала неимоверную работоспособность.

Было и еще кое-что. Щедроты, которыми одаривал ее Илья, предусмотрительно не слишком вызывающие, зато регулярные, давили на Ингу. Она не считала себя должницей – поверила, что и в самом деле хорошо справляется с заданиями, хоть и не проявляет инициативу. Но ее огорчало, что, даже если она будет работать из рук вон плохо, для нее ничего не изменится. Илья поддерживал вокруг нее постоянный уровень комфорта. Видимо, так он представлял себе ухаживание, подобно тому как другие считают обязательными цветы или подарки, но этот комфорт казался Инге вязким, как болото. В душе она была амбициозна. Она хотела добиться признания, едва представится такая возможность. Поэтому теперь, когда возможность представилась, а с Ильей она собралась расстаться, в Инге моментально загорелась жажда деятельности: наконец-то она сможет проявить себя по-настоящему, без его навязчивого внимания, показать всем, на что способна. Инга даже стала думать, что прошедшие несколько месяцев Илья, окружив ее вниманием, нарочно сдерживал ее потенциал. Каждый раз, бродя по лабиринту своих мыслей и приходя к этой, Инга ощущала прилив неприязни к Илье и одновременно – благодарности к Антону, который одним своим появлением ее освободил.

Это освобождение виделось ей теперь во всем. Инга даже не подозревала, что раньше она была настолько зажата. Например, ее внешность. Инга знала, что ей повезло родиться красивой, но никогда не получала от этого особого удовольствия – наоборот, едва ли не тяготилась этим, мысленно ведя неутешительный подсчет, сколько раз ей предпочли кого-то другого. Теперь она жалела, что столько лет выискивала подтверждение своих несовершенств вместо того, чтобы наслаждаться очевидными достоинствами. Но самое удивительное было вот что: стоило ей осознать это, как на нее стали обращать больше внимания. Инга ловила на себе чужие взгляды в метро, в очередях, с ней флиртовали даже баристы в кофейнях на первом этаже. Она только диву давалась: неужели так было и раньше, а она просто не замечала? Или действительно началось только сейчас, когда она перестала придавать этому значение?

В пятницу с утра Инга влетела в здание бизнес-центра. Она опаздывала, потому что накануне Антон остался у нее ночевать и с утра они все никак не могли расстаться. Воспоминание о том, как долго они прощались в дверях, как Инга шутливо выталкивала его, а потом сама же притягивала к себе и целовала, заставило ее улыбнуться, пока она торопливо шарила в сумке в поисках пропуска. Пропуск не находился.