Харассмент

Он ничего не замечал и продолжал ее целовать. Инга по-прежнему стояла с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами. Теперь Илья ослабил хватку, и ей ничего не стоило вырваться, но даже дотрагиваться до него лишний раз было противно. Она мечтала съежиться, уменьшиться в размерах, только чтобы свести контакт своего тела с телом Ильи к минимуму. Илья развернул ее лицом к столу и, с силой надавив на шею, пригнул вниз, а другой рукой стащил с нее трусы. Инга не сопротивлялась и не открывала глаз. От первого толчка она пошатнулась и неловко вцепилась в столешницу, опрокинув стакан. Стекло хрупнуло, вода разлилась – Инга поняла это, потому что ее футболка на груди моментально намокла. Она думала о том, что могла бы нашарить сейчас осколок, развернуться и всадить его Илье в плечо, или в шею, или куда попадет, – мысль об этом была такой сладостной, что Инга с упоением прокручивала ее в голове, пока Илья пыхтел сзади. Она вообще больше ничего не чувствовала, только представляла раз за разом, словно перематывала пленку на магнитофоне, как разворачивается и бьет, бьет Илью осколком стекла.

Когда Илья кончил, он выдохнул и тоже слегка согнулся, прижавшись своей грудью к ее спине. Инга подумала, что глаза когда-нибудь придется открыть. Так они постояли несколько секунд.

– Ну, ты чего притихла? – как ни в чем не бывало спросил Илья. Его голос опять звучал весело и вместе с тем – самую малость обеспокоенно, словно он спрашивал, не заболела ли она.

Инга молчала. Больше всего ей хотелось в эту же секунду оказаться дома, где никого нет.

– Эй, ты чего? – снова спросил Илья, отстраняясь.

На этот раз беспокойство в его голосе звучало отчетливее, и Инга опять подумала, что сейчас расплачется, а потом – с ужасом – что прижмется к Илье и расплачется у него на груди. Это казалось немыслимым и одновременно естественным – словно только он и мог сейчас ее утешить. Она всхлипнула.

– Инга, Инга, что с тобой? – по-настоящему испугался Илья. Он развернул ее к себе, сам натянул на нее трусы, а потом суетливым жестом отвел ей волосы со лба. Инга наконец открыла глаза. – Я сделал тебе больно? Тебе было неприятно?

Инга видела, что он шарит по ее лицу взглядом, словно надеясь прочитать на нем разгадку. Илья выглядел по-настоящему перепуганным, глаза как плошки, рот приоткрыт. У него был такой встревоженный вид, словно раньше его не было в комнате, словно он только что, секунду назад застал Ингу здесь и искренне не понимает, что с ней произошло. Может быть такое, что он не понимает? Инга даже помотала головой, отвечая себе на этот вопрос, но одновременно с этим поняла, что слезы уже отступили.

Она посмотрела на стол – оказывается, стакан не разбился. Треснутый, он просто лежал на боку.

– Футболка вся промокла, – тем временем говорил Илья, продолжая оглядывать ее со всех сторон, будто, потеряв надежду найти ответ в ее лице, теперь пытался найти его в остальном теле. – Пойдем, я дам тебе другую. Инга, дорогая, что все-таки случилось?

Он впервые назвал ее «дорогой», и Инга с изумлением обнаружила, что в ней что-то дрогнуло – но не от трогательного обращения, а от опалившей ее жалости к себе.

– Нет, – наконец произнесла она. Голос ее звучал хрипло. – Ты не сделал мне больно.

– Прости меня, если что-то было не так, – поспешно сказал Илья. Кажется, он обрадовался, что она заговорила. – Я не хотел тебя обидеть. Или напугать. Или что там произошло. Пойдем, я дам тебе сухую майку.

Инга позволила отвести себя в комнату. Когда они подошли к шкафу, она подумала, что сейчас скажет ему. Он что, в самом деле ничего не осознает? Он же видел, что она не хотела, что ей было неприятно, и все равно продолжал! В ней вдруг распахнулась бездна какого-то детского наивного непонимания: как же так, она ведь самостоятельный человек, и она не хотела, а с ней не посчитались.

Илья отодвинул зеркальную панель и стал рыться в своих футболках. Когда он снова повернулся к Инге, лицо у него было совершенно спокойным. Она уже приготовилась говорить, но, увидев его выражение, как будто налетела на препятствие. Молча взяв майку, она переоделась, так ничего и не сказав.

– Может, хочешь чаю? – спросил Илья.

– Нет, – ответила Инга. Как ни странно, голос ее звучал обыденно.

– Слушай, прости, что я на тебя наехал, – сказал Илья. – Мне, конечно, не стоило так. Ты просто меня разозлила. Ну что, мир?

Улыбнувшись опять, он протянул ей руку с оттопыренным мизинцем. Инга с недоумением уставилась на его мизинец. Илья взял ее руку, переплел их мизинцы вместе и потряс.

Инга вдруг рассмеялась. Это все было настолько абсурдно, настолько дико, что у нее закончились слова.

– Ну вот, я рад, что ты повеселела, – удовлетворенно сказал Илья. – Пойду вытру воду на кухне. Точно не хочешь чаю?