Харбин

Глава девятая. Выбор

1

Слухами земля полнится. Уже скоро многие в городе знали о том, что Лизонька Гридасова отказала ротмистру, предпочтя ему какого-то художника.

– У вас это на самом деле все всерьез? – спросила как-то свою дочь Мария Павловна.

– Да, мама, – не раздумывая, ответила та. – Сейчас Саша находится на казарменном положении, но как только все успокоится, он придет просить у вас с папой моей руки.

Мария Павловна вздохнула.

– Что ж, дочка, тебе выбирать, – сказала она. – Я ведь не имею ничего против Александра Петровича… Он милый, образованный, только вот уж больно бедноват…

На Лизиных губах появилась усмешка.

– Да, это так, но я же не могу ради денег выйти за господина Шатурова, – ответила она. – Какая это будет жизнь?

– Это верно… Уж коль не любишь – тут и алмазы с жемчугами не помогут, – согласилась с дочерью мать.

О том, что Болохова мобилизовали, в доме Гридасовых знали все.

– Александр Петрович – настоящий патриот! – как-то за ужином заявил Петр. – Если начнется война, я тоже вступлю в ополчение.

– Еще чего не хватало! – строго посмотрела на него мать. – Тебе учиться надо, а воюют пускай взрослые мужчины.

Петр возмутился такой позицией.

– Знаешь, маман, если все так будут рассуждать, то и воевать будет некому, – говорит он. – Вот ведь как получается: мы все плачемся, все мечтаем о том, как бы поскорее вернуться на родину, а как доходит до дела – сразу в кусты…

Владимир Иванович нахмурил брови.

– Не смей так говорить с матерью! – строго предупредил он сына. – Она ведь дело говорит…

– Дело? – усмехнулся Петруша. – Ну а ты… ты, папа?.. Будь ты помоложе, разве б ты стал отсиживаться дома?

Отец посмотрел на него, потом на мать и как-то неопределенно хмыкнул.

– Знаю, папа, ты бы первым записался в ополчение! – вытирая накрахмаленной салфеткой губы, произнес Петр. – Ты ведь не меньший патриот, чем господин Болохов… Ну а Александр Петрович… – он сделал паузу и многозначительно посмотрел на сестру. – Я буду очень рад, если он войдет в нашу семью.

Лиза покраснела и опустила глаза.

– А что, неужто дело уже к свадьбе идет? – спросил ее Владимир Иванович.

Петр покачал головой.

– Уже весь город об этом знает, а ты…

– Да он у нас вечно обо всем последним узнает, – усмехнулась Мария Павловна. – Кстати, ты знаешь о том, что Лиманские уехали в Шанхай? Нет? Ну вот, пожалуйста…

– Крысы бегут с корабля, – грустно заключил Владимир Иванович. – Ну и пусть бегут! А мы никуда не поедем, а если и поедем, то только на родину.

– Правильно! – поддержал его Петр. – Только на родину!.. А Жорж, подлец, даже проститься не пришел. А еще называется друг… – с обидой произнес он.

В этом доме в последнее время все чаще стал появляться Борис Карсавин. Тот любил компании, где быстро становился своим человеком. Он умел развлечь публику. Рассказывая о своих диковинных приключениях, он создавал иллюзию этакого бывалого человека, который много путешествовал, много повидал на этом свете и изрядно хватил лиха. Теперь вот и Гридасовы его стали привечать. Болохов узнал об этом от Шатурова, который как и многие штабисты, находился на казарменном положении, но порой ему все же удавалось вырваться в город, где общался с Борисом.

«Проклятый лис! – с ненавистью думает о Карсавине Болохов. – Всего-то без году неделя в городе, а у него уже куча знакомых. Интересно, а что ему от Гридасовых-то нужно?..» – Его вдруг охватила тревога. А что, если он решил действовать через Лизу? Вот возьмет и выложит ей всю правду о женихе. Хорошо, если она ему не поверит, а если поверит, что тогда?.. Но нет, Борис не такой дурак, чтобы пойти на это. Иначе она и его может принять за шпиона. Ведь только человек посвященный имеет доступ к чужой тайне.

Но Болохов ошибался. После того, как Центр обвинил Карсавина в бездействии – а как иначе, если он никак не может заставить Болохова вернуться в Москву? – он был готов даже пойти на крайние меры, но ему сказали, что Болохов нужен им живым. Только после этого Карсавин понял, в чем тут дело. Москва хочет устроить показательный суд над Болоховым, что станет хорошим уроком для тех, кто вдруг решит последовать его примеру. Чем этот суд закончится – и ежу, как говорится, понятно. Высшая мера наказания – вот что ждало Болохова.

Но и Александр уже, кажется, обо всем догадался. Нет, не случайно Карсавин так настойчиво уговаривал его вернуться на родину. Наклепал, сволочь, на своего боевого товарища, а теперь хочет отдать его в руки палачей. Но у него ничего не выйдет, потому как с мозгами у Болохова пока что все в порядке.

Как же все-таки жестоко устроен мир! Еще вчера он жил светлыми надеждами, а тут вдруг встал перед выбором – возвращаться на родину, где его, скорее всего, пристрелят как собаку, или же бесславно закончить свои дни на далекой чужбине…