Хардкор

Конечно, мне стало интересно, когда около своего дома я увидел человека в вишневой куртке, «казаках» на молнии и ковбойской шляпе, который катил пешком новенький мопед «Карпаты». Это как раз был Альберт. Оказалось, что он перелил или залил в бак какое-то безумное количество масла. Мы моцик починили, и я получил уже точную мотивацию обзавестись подобной техникой, поскольку вырисовались единомышленники. Вскоре у меня появилась и первая «Верховина», путем нехитрой комбинации. Была гитара «Кремона», а стал – мопед «Верховина». Без документов и покрашенный масляной краской (что наводило на разные мысли), но меня это абсолютно не парило. Цель была достигнута! К тому времени местом нашего сбора служила площадка перед храмом на пятачке между улицей Неждановой (нынешний Брюсов переулок) и Елисеевского переулка. Помимо настам был уличный компот из скейтеров, которые катались с горки по Неждановой, брейкеров и прочих сочувствующих перестроечным модным движениям.

Двухскоростной мопедный период очень быстро закончился, но вместо него появилась простая идеология: надо ездить, по-любому! Позднее, конечно, с появлением видео и прочей информации, это приобретало разные облики и формы, но главное было: езда и драйв. Вскоре добрались и до мотоциклов. МХАТ (точнее, его задворки) в середине восьмидесятых стал местечковой площадкой, где собиралась мотобратия из ближайших переулков тогда ещё довольно густо населённого центра, который в те времена расселяли по новостройкам окраин. Регулярные выезды в город в поисках приключений… Так была обнаружена «Лужа», площадка возле стадиона «Лужники», и площадка эта вскоре стала похожа на муравейник. Там было постоянное движение приезжающих и отъезжающих мотогрупп, гарцевание на задних колесах и просто безумные гонки по окружающим аллеям, а для своеобразного отдыха нуждающихся был приспособлен троллейбусный парк, где стояли пустые троллейбусы.

У нас были задворки МХАТа, а в году, наверное, 1986-ом, в помещения «отдела заказов» универсама на Бронной открыли небольшое кафе. Где, в духе того времени, крутили музыкальные видеоклипы, а знакомые его заняли, натаскали туда фильмов «Мэд Макс», «Улицы в окне», «Дикарь», «Изи райдер» – короче, любое кино, где фигурировали моцики… И вот, из этого варева стала формироваться эстетика, которой еще не было. До этого ездили «телогреечники», парни в телогрейках, и в этом стиле была какая-то своя сермяжная правда. Но мы были центровые, нужна была своя несоветская новая и дикая эстетика. Из того замеса и пошло про «рокеров»; там начали задумываться над термином: кто это, как одеваются, и причем тут мы? А само кафе, по сути, стало первым мотокафе в Москве, образовавшемся стихийно. Внутри собиралась разношерстная компания, снаружи выстраивался ряд мотоциклов. Захаживал туда и Валера Еж с Патриков, с которым мы стусовались, я даже трудоустроился работать в «Мистер-Твистер». Рядом по соседству было закрытое заведение, перед которым стояла фигурка аиста, и контингент там собирался суровый, уголовный. Заходил туда и известный вор Калина, и там же начались первые публичные разборки рубежа девяностых.

А напротив кафе как раз была уникальная квартира, которая выходила на все стороны света. Балконная дверь вела на собственный кусок крыши; на этой крыше много чего снималось – и кино, и клипы Летом там было особенно приятно зависать. Вот в ней, у Антона Бажена, постоянно тусовались тоже, а по соседству жил Швыдкой. У Антона был брат Илюша, который тоже начал тусоваться, но позже, в девяностых, а потом я узнал что он, со своей незаурядной внешностью невинного теленка, нашел себя в каких-то эпизодических ролях.

М. Б. Он еще раньше прославился и вошел в городской фольклор, но ты этого не застал. Это история на отдельную сагу про зоопарк, куда уже мультитусовочно повадились лазить по ночам, через забор. Как раз тогда покойный ныне Гурон, как и многие местные насмотревшиеся на наши коленца, влились в общее веселье с баллоном какого-то метана. Который вдували в девушек, отчего у них голос становился пищащим, как у анимационных персонажей. Зверей еще пытались им надуть. Они как раз активизировались ночью, устав днем от посетителей и вываливали попастись. Вот там, конечно, много было трагикомедийного… Укуреный жираф, у которого ноги разъезжались, попытка спарринга Круглого с кенгуру… но Илюша отличился по-своему. Сел на кромку ямы белого медведя и болтал ногами, а медведь его возьми и прихвати ноготком. А ноготок сантиметров десять. Прихватил и тащит к себе. И, смех смехом, а мы стоим, смотрим – Илюшу уже наполовину в яму утянуло, кричит «спасите-помогите». А группа раскуренных друзей-дебилов, стоит ржет, машет ручкой и уже не помню кто сказал с эдаким прибалтийским акцентом «И-люжа, до сфида-нье»…

Нет, ну, конечно, вытащили парня, но эта присказка потом уже в отрыве от истории разошлась по тусовке и бродила года три. В тех ситуациях, когда кто-то попадал в безнадежно-комическую ситуацию.