Хардкор

Конечно, у нас постоянно была идея пересесть на мотоциклы. Но, повторяю, жизнь тогда была материально убогая и простые пацаны не могли себе это позволить. Мотоциклисты, те, кто себя называл рокеры, были тогда просто любителями мото и разъезжали в ватниках с надписями Honda или Yamaha на спине, за что были прозваны телогреечниками. Они не были организованны в какие-либо группы. Просто толпа приятелей, съезжавшихся в Лужу потрепаться о любимом хобби – мотоцикле – и поноситься по ночным улицам, которые и днем-то были достаточно пустынными. Мы пытались и их агитировать на свою сторону. Но попытки говорить с ними на тему ни к чему не привели; они были абсолютно без понятия о том, как это должно происходить. Идеологии у них никакой не было. У некоторых из нас, тех, что были побогаче, у меня например, были мотоциклы, но это были единицы. Это было примером для других и целью на будущее. И так продолжалось минимум до 88-го года. Из-за всеобщей бедности советские рокеры-байкеры были в основном пешими. Но постепенно разные части одного все-таки стали срастаться. Большую роль в этом сыграл Эд. Когда он вернулся из армии осенью 86-го, движуха металлистов уже сильно разрослась и приобрела своих лидеров. Место второго или третьего ему было не по душе, хотя я лично, считал, что оно для него всегда свободно. Я вообще всегда пытался руководить процессом коллегиально. Но Эд купил мотоцикл и пошел агитировать лужниковских мотоциклистов. Что ему более или менее удалось. Он смог распропагандировать им нашу идеологию. И они тоже влились постепенно в наши ряды.

Кстати, еще о музыке. Когда мы сформировались как металло-рокерское явление, русский хэви практически не существовал. Я тут периодически читаю воспоминания некоторых групп и их видение былого. О том, что появились сначала они, а потом уже, за ними, видишь ли, металлисты. Это какой-то бред самовлюбленных. Металлисты появились без них, потому что был западный металл – и он-то и был по-настоящему музыкой, которую мы слушали, не особо вникая в слова. А иногда их и вовсе выдумывали сами. Задолго до того, как это все превратилось в моду, и благодаря нам. Но попасть на концерты «Мотора», «Сэксона», «Мэйден» или «Приста», нам, тогда простым московским пацанам, было нереально. Они к нам тогда просто не приезжали. Поэтому, когда появились суррогатные группы, которые после фестиваля 85-го начали концертировать легально, нам как бы положено было там присутствовать. Тем более, что звали нас постоянно.

Я сейчас особо вникать не хочу, но мы поддерживали только то, что выражало нашу эстетику или являлось дружественным. Практически все, с чем чуть позже работал Эдуард – «Шах», «Черный Обелиск», «Э.С.Т.». «Коррозия» уже тогда была группой для ссыковатых подростков-металлистов и хиппов; «Ария» была слишком оторвана от реальной тусы. Остальных даже вспоминать не охота. Но мы ходили время от времени на их концерты. Через Саббата (Пузо) всегда звонили и нас приглашали. И концерты не начинались без нашего появления. Первые пара рядов во всех этих залах была наша. Туда пытались сесть только малолетние идиоты, пришедшие на концерт первый раз и удивившиеся, что – о, как классно – свободно. Те, что уже бывали и знали, с ухмылкой ждали, чтоб посмотреть, как эти оттуда будут вылетать. Башками мы не трясли, просто слушали себе. Да и хайров у нас не было, чтоб трясти; мы составляли боевое крыло движения, мы дрались за идею, волосы только мешались. А Пузо и бывалые металлисты поучали молодых, как это все надо правильно делать.