Хардкор

Сейчас только единицы помнят те события, когда мы с Эдом целенаправленно шлялись по Москве и, увидев пацанов с подходящим, по нашему мнению, мировоззрением, звали прийти первого сентября на тусу в Парк Горького. Почему первого сентября? Да просто – обычно в Москву к этому дню все отовсюду возвращаются, значит, возможна максимальная явка будущих соратников. И это был выходной день. Уже существовала филофоническая тусовка, посетители которой увлекались тяжелым роком. Были уже зараженные идеей и этой эстетикой. Все вызревало как бы уже само собой. Надо было только слегка подтолкнуть. Молодежь тогда уже совсем разочаровалась в совковых идеалах, все хотели совсем другое. Наше! Вот все это и легло на уже очень хорошие дрожжи.

В общем, когда я вернулся из армии, Эдик ввел меня в изменившийся мир лета 84-го и привел меня к Диме Саббату (он же Пузо, он же Пузатый). Вот тогда и зародилась идея сбора. И первого сентября мы позвали человек двадцать; плюс – каждый позвал еще по двадцать – и собралась толпища подростков, считавших, что они ничем не хуже других и готова потребовать своего места в социуме. И эта толпа заполнила всю площадь перед воротами в парк Горького. Несмотря на запрет на несанкционированные собрания на улице. Это было, как минимум, эффектно и овеяно ароматом подростковой революционности.

И вот наступило первое сентября. Приехали мы с Эдом, Пузом, моим братом Ильей, Клаусом и другими туда и… удивились: народу было до фига. Я поголовно не считал, но толпа была приличная. Сто, триста, тысяча? Короче, очень много. Мы пошли все в парк, там кто-то из нас в пивную «Пелзень» (или Плесень, как ее называли в народе), но большинство тусовало снаружи: были или очень молодые, или просто для всех там не было места. Понятное дело, они кому-то не понравились и затеялась какая-то драка, в которую все мы, естественно, сразу вписались. И я, и Эд, и Пузо и другие. Тут уже понаехали менты в автобусах и с автоматами, что тогда было очень редким явлением. Ну, ясно дело, нас, как зачинщиков всей этой истории, сразу признали за неформальных главарей. Косых тогда было две: у меня и у Эда. Остальные выглядели – лучше не вспоминать.

Пока мы еще пили пиво, популярно объяснили всем своим нашу идеологию: мы лучшие, и надо сделать так, чтоб это все видели и знали. То есть нужны были правильные прикиды и акции. Прикиды – чтоб с другими не путали, а акции – чтоб не было скучно. Скукотища в те времена была ужасная, тогда как раз андроповско-черненковский коматоз наступил. И, ничего странного, что идея пришлась пацанам по душе. Мы с Эдом произносили речи время от времени, Пузо авторитетно поддакивал. Из толпы мы сразу выделили еще пацанов, которые позже стали первыми Black Aces. Тактам мы собрали первый костяк будущего движения. Все перезнакомились, были в восторге, что нас, оказывается, так много, что мы такие все из себя единомышленники и все такое. Все мы тогда были в полнейшей эйфории и чувствовали, что мы можем все и любое море нам по колено.

После той драки менты не решились нас разгонять: нас ведь было до фига и все психи. Какой-то хрен в костюме, наверное, из КГБ, вытащил меня из ментовской машины, в которую меня, скрутив, посадили, и спросил, главный ли я. Получив утвердительный ответ, он сказал: уводи своих из парка куда глаза глядят или они нас будут пытаться скрутить. Но я как-то сомневался, что они смогут. Их, конечно, было много, но нас-то было намного больше, и каждый был форменным пучком необузданной энергии. Я скомандовал: «Пошли прямо и налево!», на мост и дальше по Садовому – и все двинули. Потом мы прошли по городу, занимаясь всякими мелкими хулиганствами, чтобы нас заметили. Разбили пару десятков витрин, расфигачили множество телефонных будок, попугали обывателей, поорали «хэви-металл!!!» Попели песен на ходу. Так дошли до Арбата, там до Бульварного кольца и оттуда на «Ногу» (Китай-город сейчас). А там уже решили, что теперь каждые выходные собираемся и показываем, что мы есть, и все в том же духе. Короче, устроили беспредел. Встряхнули город. Понятное дело, эта идея понравилась всем пацанам. Нас заметили. Мы в один день превратились из ничего в самое мощное и долгоиграющее неформальное движение в стране – и до этого, и после. И самое активное и агрессивное тоже. Дело стало быстро развиваться. Уже через пару месяцев мы были на слуху у всех центровых тусовок. Слухи о том, что в СССРе появились рокеры и металлисты, стали стремительно расползаться.