Хардкор

Олег огляделся по сторонам. Его противник был мертв, но свернутое в кокон пространство не раскрылось — остальные поединки еще не закончились.

***

Ёжик стоял на втором этаже таверны возле деревянной лестницы, которая спускалась в туманную пустоту. Весь мир заключался в этом небольшом коридоре с дверями в гостевые комнаты, где с одного его конца находился Ёжик, а с другого стоял его двойник. Тот же рост, те же узкие плечи, бледное лицо и темные волосы. Только руки не могли успокоиться. Они то теребили спускающуюся на лоб прядь, то ощупывали стену, то хватались за пояс.

— Кто ты? — спросил Ёжик.

— Какая разница? — ответил двойник. — Я — Куно, меняющий свое тело. Я стал тобой. Теперь мы должны драться. Но я всё равно сильнее.

— Зачем?

— Так надо. Мы сейчас в свернутом пространстве, и только один из нас должен остаться победителем, иначе ни один из нас отсюда не выйдет.

— Это сделал тот, в плаще?

— Марико? Да. Он каждый раз заставляет меня драться, когда ему это надо.

— И ты дерешься?

— Да.

— Побеждаешь?

— Я ведь еще живой.

По-настоящему Ёжик дрался лишь один раз, в четвертом классе, когда они поссорились с Вовкой Горохом. Дрались в парке возле школы до разбитых носов и губ, до синяков под глазами. Было больно, гадко и обидно проиграть, когда Горох повалил его на землю и сидел сверху, торжествуя победу.

Говорят, что дети более жестокие, чем взрослые.

— И каково это — драться до смерти? — спросил Ёжик.

— Плохо, — ответил Куно. — Боишься умереть. Но я всё равно сильнее тебя.

Ёжик прислушался к ощущениям. Страха пока не было. Наверное, он не верил, что может вот так запросто погибнуть.

— А зачем ты превращаешься в противника? — спросил он у Куно.

— Так заведено, — ответил мимик. — Так было всегда. Таков кодекс.

— Что такое кодекс?

— Не знаю, это говорили родители, когда я был маленький. Вроде как законы, по которым живешь.

— Ты сейчас сам? Где твои родственники?

— Я же уже взрослый, просто выгляжу как ты. Не забывай, что я мимик. Родители давно умерли, мимики вообще живут недолго. В конце концов, нас убивают, какими сильными бы мы не были.

— Значит, нам надо драться?

— Пожалуй, надо. — Куно достал из-за пазухи нож. — У тебя есть оружие?

— Кажется, нет.

— Тогда держи, у меня найдется еще один. — Мимик присел и кинул по полу нож к Ёжику.

Мальчишка поднял оружие и подержал на ладони. Прикоснулся пальцем к лезвию. Нож был острым и опасным на вид. Ёжик представил, как он погружается в тело другого человека, на руки выплескивается кровь. Картина выглядела скверной. Хотя тогда, когда Горох давил своим весом, Ёжику хотелось его убить. В мечтах он не раз побеждал врага на рыцарских поединках или в перестрелках из ковбойских фильмов. Но вот так реально ударить ножом…

— Ты готов? — спросил Куно.

— Нет, — ответил Ёжик. — Знаешь, я не чувствую к тебе злости.

— Как ни странно, я к тебе тоже. — Куно подбросил вытащенный нож и ловко поймал его за лезвие. — Раньше такого не было. Я дрался и убивал, не задумываясь. Наверное, я уже забыл, что значит быть ребенком.

Он снова подбросил нож, но не поймал, и тот упал на пол.

— Говорят, что дети более жестокие, чем взрослые, — сказал Ёжик.

— Да? А тот, кто это придумал, не видел, как саргарцы переделывали живых людей на свои механизмы? Крики несчастных им не мешали. Или, может, он знаком с Черным Ольмом, что потрошил своих пленников, как кроликов? Нет, мне не хочется тебя убивать.

Куно поднял нож и сунул в карман.

— Тогда что нам делать? — спросил Ёжик. — Не помнишь, что сказано в условиях этой магии? Должен остаться один победитель? Но там не сказано, что мы должны именно драться?

— Кажется, нет, — задумался Куно и улыбнулся. — А что, это может сработать. Пойдем в мою комнату.

Он открыл одну из дверей и поманил Ёжика за собой. В сумраке комнаты, где сквозь шторы пробивался тусклый свет, мимик раскрыл сундук и выудил из него шахматную доску.

— Играть умеешь? — спросил он.

Ёжик кивнул.

— А они не умеют, — сказал Куно. — Те, с кем мне приходится со-тру-дни-чать. Тупые, да? Ты хорошо играешь?

— Неплохо. Наверное, — ответил Ёжик, вспомнив школьные соревнования.

— Тогда мы сыграем, и победителем останется только один. Расставляй! — Мимик высыпал фигуры на пол и мальчишки принялись ставить их на доску.

***

Узкий проход за таверной выглядел, как загон для скота. Дома давили со всех сторон, заставляли шерсть  на затылке подниматься дыбом и обнажать клыки в оскале. Из пасти вырывался неконтролируемый рык. Хотелось броситься на врага, повалить на землю и впиться в горло, почувствовав вкус крови, но Волчица сдержалась. Она ощущала опасность. Закутанный в звериную шкуру человек с бронзовой кожей улыбался, глядя на нее, спокойно и уверенно. Запаха страха, который обычно возникает у противника при виде черного волка, не было.