Харли Мерлин и похищенные волшебники

— Я понимаю их беспокойство, поэтому не обращаю на них внимания. Мы все должны быть начеку, теперь, когда мы знаем, что у Кэтрин есть много непредвиденных обстоятельств. Финч и близнецы Райдер были только началом ее усилий, и мы должны быть готовы ко всему, что она может бросить на нас. Чем больше у нас здесь людей, защищающих ковен, тем лучше. Присутствие здесь офицеров успокаивает меня, что Бестиарий не падет ни при каких обстоятельствах.

Все, что касалось Тобе, увековечивало чувство спокойствия. Он никогда не повышал голоса, его слова всегда произносились мягким, лирическим тоном. Он был классным котом и одним из моих любимых людей. Кроме того, он был намного дешевле, чем терапевт.

— Они дали нам двух агентов ЛА ковена, чтобы помочь найти детей, — сказала я.

— Я чувствую, что вы не слишком довольны таким развитием событий?

— Они просто такие…

— Чрезвычайно скучные? — Тобе хихикнул где-то в глубине горла.

— Ни у одного из них нет настоящей личности. Честно говоря, это страшно. Как будто они прислали нам двух супер-продвинутых ботов вместо реальных людей.

Он медленно кивнул.

— В ЛА Ковене все по-другому. Они считают своих новобранцев именно такими, новыми солдатами, предназначенными для роли в грозной армии. Они менее склонны к мягкому подходу, хотя я предпочитаю пацифизм прямому конфликту.

— Я тоже.

— Что касается потенциального конфликта, как ты относишься к предстоящему Семейному Собранию? — Его перья взъерошились от удовольствия.

Я застонала, испугав похожее на землеройку существо подо мной.

— Я стараюсь не думать об этом.

Семейное Собрание было ежегодным событием, которое проходило в каждом ковене, традиционный званый обед, дополненный причудливой одеждой, причудливой едой и причудливой музыкой, где маги и их родители собирались за ужином и напитками. Предполагалось, что это будет способствовать общению и наверстыванию того, что члены ковена делали, но это неизбежно заканчивалось чувством рутины. В некоторых случаях это также может привести к неприятному проветриванию грязного белья, после слишком большого количества напитков.

С другой стороны, за последние четыре года мне удалось избежать этого состояния. Собрание происходило в один и тот же вечер, в каждом ковене по всему миру, с ожиданием, что все братья и сестры закончат обучение в одном и том же. Однако это было не так для меня и моих четырех братьев. Итак, мои родители сделали то, что сделали бы любые хорошие родители, и посетили одного из нас в год. В этом году была моя очередь. И, честно говоря, я волновалась из-за этого.

— Ты не ладишь со своей семьей? — спросил Тобе.

— Дело не в этом, — ответила я. — Я люблю их, правда люблю, но когда я с ними разговариваю… они разочаровываются во мне. Они хотят, чтобы я больше занималась своей жизнью. Они думают, что я зря трачу свой потенциал здесь, в Сан-Диего. Это не путь Катемако.

Тобе заворчал.

— Они хотят, чтобы ты вернулась домой?

— Да, в значительной степени. Они ожидают, что в этом году я вернусь в Мексику, чтобы стать женой какого-то высокомерного, элитного мага и возьму на себя обязанности содиректора Ковена Катемако вместе с ним. Традиция, как вы можете заметить, меня не очень радует. — Я выдохнула устало. Катемако был маленьким, но чрезвычайно важным центром магического мира. Поскольку это было родиной и центром практики Сантерии, моя семья на протяжении сотен лет держала

ковен, но моя богатая родословная придет с некоторыми нелепыми ожиданиями.

— Ты не скучаешь по Мексике?

Я пожала плечами.

— Иногда, но я счастлива там, где нахожусь. И я скорее вырву себе глаза, чем вернусь назад, чтобы выйти замуж за какого-то типа, которого я не знаю. Они этого не понимают. Они не могут понять, как я могу любить свою культуру и свое наследие, не желая жить в Мексике. Дело в том, что я чувствую, что могу сделать больше хорошего здесь, в Штатах, а не в крошечном городке без каких-либо возможностей.

— Я могу это понять, — заверил меня Тобе.

— Я рада, что кто-то может.

В другом конце комнаты показался Кецци, его золотисто-зеленая чешуя блестела в тусклом свете. Пернатый змей свернулся в правом углу, его бело-фуксиевое оперение дрожало, как хвост гремучей змеи, когда его напряженные глаза наблюдали за мной издалека. Я всегда благоговела перед ним, учитывая его связь с моим народом. Будучи неотъемлемой чертой ацтекской культуры, он был частью моей собственной мексиканской истории, когда-то почитаемый как Бог за его экстраординарные способности. Когда-то, в разгар своего обожествления, он носил эхекайлакокозкатль на своей толстой шее — нагрудник ветра, как средство лучше обуздать стихийные силы. Многие из моих людей все еще носили его версии, особенно те, кто был одарен воздушными способностями, хотя у Кецци больше не было его на шее.