Хармонт. Наши дни

– Есть ещё и пункт номер тринадцать, – поведал Носатый, отчитавшись. – Фактически, это даже не пункт, а так, сплетни. В общем, я это приготовил на закуску, Карлик. Поговаривают, что в Зоне многое изменилось за последние дни.

– Да? – заинтересовался Карл. – Что именно?

– Так сразу даже и не поймёшь, – почесал переносицу управляющий. – Но ходят слухи, что стало как-то не так. Ничего определённого, и всё же… Давай, Карлик, я на этом заострюсь, как полагаешь? Подключу ребят, пускай поотираются по всяким вертепам. Барменов пускай поспрашивают, официантов. Девочек тоже: у выпившего что на уме, то и на языке, а в койке особенно.

– Ладно, – согласился Карл, – подключай, кого считаешь нужным. Премиальные, скажи, гарантирую. Что-то ещё?

Носатый ответил, что у него всё, и сгинул, а Карл выбрался из особняка наружу и с полчаса в задумчивости расхаживал по садовым тропинкам и аллеям. Информация косвенно подтверждала ту, что сегодня он получил от Прощелыги и Киприота, а накануне – от Гундосого Гереша. Зона, облазанная сталкерами и обползанная, истощившаяся и оскудевшая, затихшая и вроде бы затаившаяся, начала пробуждаться к жизни. Так, будто несколько лет копила силы, сжимала и сжимала пружину, а сейчас эта пружина, сжатая уже до отказа, готовилась сработать.

Ян Квятковски, 21 год, без определённых занятий

До подножия пика Боулдер добрались затемно. Кучерявый и смуглый тип, который велел называть себя Киприотом, медленно съехал с дороги в редколесье, минут пять пропетлял между сосновыми стволами и, наконец, заглушил мотор. Втроём с другим типом, с хрящеватым носом и щегольскими усиками над тонкой линией губ, они закидали джип-внедорожник палыми ветками. Звали усатого типа Прощелыгой, и походило на то, что сущность его прозвищу соответствовала.

На дорогу из редколесья выбрались, когда утренние сумерки уже ослабели, и на востоке горные вершины вызолотило солнцем.

С минуту Ян стоял, привыкая к необычному и невиданному доселе зрелищу. Зона прошла через хребет, склоны оставшихся за внешней её границей холмов были лесистыми, а вершины покрыты снегом. Те же горы, что оказались по внутреннюю сторону границы, были голыми и бесснежными.

– Что уставился? – неприязненно спросил Прощелыга. – Пошли, времени в обрез.

Ян смолчал и послушно двинулся вслед за напарниками. Оба активно ему не нравились. Выбирать, однако, не приходилось: самостоятельно отправиться в Зону – верная смерть, так говорили все, с кем Ян пытался это обсудить. Впрочем, было похоже на то, что собеседники о Зоне тоже знали лишь с чужих слов, но сути это не меняло. На связанные с Зоной темы местные жители готовы были рассуждать, не умолкая. Назывались имена сталкеров, вызывающие у рассказчиков и слушателей благоговение и душевный трепет, словно речь шла, по крайней мере, о небесном воинстве. Обсуждалось, кто, где и когда гробанулся, и отчего с ним такая неприятность случилась. В конце концов Ян обращать внимание на досужие разговоры перестал, но в то, что в Зону лучше в одиночку не соваться, поверил. В Хармонте он прожил два месяца, ночуя на чердаках ветхих трущоб, по сравнению с которыми их арлингдейлское жилище могло смело считаться дворцом. Чтобы не умереть с голоду, подряжался на подсобные общественные работы за гроши. Больше ничего пришлому человеку без документов, от которых Ян, едва покинул Арлингдейл, избавился, не предлагали. Беседы с потенциальными работодателями успеха не принесли, так что, когда носатый и лупоглазый хитрован предложил свести с опытными напарниками, Ян согласился не думая.

– Это эффект такой, – объяснил, обернувшись на ходу, Киприот. – Зона, парень. В ней вечный июль, понимаешь? Войдём, сам увидишь. Снаружи холод или дожди, да хоть ураган или тайфун, а как переступишь черту, попадёшь в лето.

– Угу, – подтвердил Прощелыга. – В убийственное. Есть такой детектив, «Убийственное лето» называется, не читал?

Ян отрицательно покачал головой, поправил лямки от рюкзака на плечах и двинулся дальше. Рюкзак со снаряжением, громоздкий и тяжеленный, напарники навьючили на него. Ян не возражал: оба были хиловаты, в особенности по сравнению с ним. Что за снаряжение было в рюкзаке и для чего оно нужно, Ян не знал, а лишние вопросы задавать не хотелось.

Светало. Похрустывал под ногами ломкий мартовский ледок, зябко подрагивали на ветру голые безлиственные ветви одиноких берёз. С оставшейся за спиной дороги изредка долетал шум от проехавшего автомобиля.

– Привал, – скомандовал Киприот, когда солнце робко выглянуло из-за вершины восточного хребта. – Теперь можно не торопиться, время есть, здесь никто нас искать не станет.

– Почему? – полюбопытствовал Ян. – Почему не станет?

– Зона рядом, – объяснил Киприот. – Периферийный участок. Без особой нужды сюда ни полиция, ни патрули не суются. Да и наш брат, сталкер, тоже. Места здесь всегда были скудные, хабару на них с гулькин хрен.

– Как это с гулькин хрен? – переспросил Ян. – Какого чёрта тогда мы сюда пришли?

– А тебе что же, – вкрадчиво спросил Прощелыга, – надо сразу и много?