Хармонт. Наши дни

– Желательно.

Напарники переглянулись.

– Ты для начала целым вернись, – проворчал Прощелыга, – вот вернёшься целым, и тогда рассуждай. Много вас таких, молокососов. Тоже мне, сталкер, в бога душу мать.

Ян секунду-другую смотрел на него в упор. Затем пожал плечами и скинул на землю рюкзак. Киприот развязал тесьму, выудил изнутри пакет с бутербродами и термос.

– Ты вот что, парень, – сказал он миролюбиво. – Норов показывать здесь не стоит. В Зоне его показывать будешь. На первый раз так: слушаться беспрекословно. Ты ещё ни черта не знаешь и, как там будет, не ведаешь. А там, парень, костлявая на каждом шагу. Притаилась и ждёт. Поэтому, если скажут тебе стоять на месте, стой, пускай даже тряпьё на тебе уже загорелось. А скажут ложись – падай на землю и лежи, пусть даже тебя там на сковородке поджаривают. Понял – нет?

Ян кивнул. Затея всё больше и больше ему не нравилась. И не потому, что этот Киприот разговаривал с ним как с неразумным юнцом. А потому что… Ян попытался определить почему, и долгое время у него не получалось.

– Так за каким дьяволом всё-таки мы идём? – спросил он, управившись с бутербродом и осушив бумажный стаканчик с кофе.

Напарники вновь переглянулись.

– Есть там одна штука, – нехотя ответил Киприот. – Взять только трудно. Вот за ней и идём, а больше тебе и знать пока ни к чему.

Ян сморгнул. Он понял, почему ему не пришлись по душе напарники. Не умом – чем-то другим понял, шестым, может быть, седьмым чувством. Оба разговаривали с ним не как с зелёным несмышлёнышем, а скорее… Ян почувствовал, как струйка пота, родившись в затылке, прочертила по спине кривую и иссякла между лопатками. Как с покойником, понял он. Которому растолковывать что-то – только время терять.

Волевым усилием Ян подавил желание немедленно бежать отсюда прочь. Нервы, подумал он. Правильно говорили: перед Зоной люди становятся нервными, особенно неопытные, некоторых на истерику пробивает. Ян глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Получалось плохо. Тогда Ян потянулся к рюкзаку и демонстративно заглянул вовнутрь.

– Что это? – спросил он, ткнув пальцем в решётчатую металлическую конструкцию, распиравшую рюкзак понизу.

– Экий ты любопытный, – укоризненно ответил Прощелыга. – Устройство это. Тележка с приводом, мы на ней ту штуковину, за которой идём, вывозить будем.

– Она что же, тяжёлая?

– Да не то чтобы, – Прощелыга скомкал бутербродную обёртку. – Вдвоём можно управиться… – он осёкся, выругался невнятно и буркнул: – Ладно, довольно разговоров, идти пора.

– Как скажешь.

Ян затянул на рюкзаке тесьму и поднялся на ноги. Вдвоём, значит, подумал он, ну-ну. Вдвоём эту штуку, по всей видимости, можно поднять, а там и вытащить на тележке. Третий для этого не нужен. Особенно такой третий, как он, – неопытный новичок. Что ж…

Ян заставил себя мобилизоваться. Нервы ни при чём, для чего-то понадобился он этим двоим, для чего-то скверного, сомнений в том практически не осталось. А раз так…

– Ватник снимай, – прервал размышления Киприот. – Там ватники ни к чему, – пояснил он. – Жарко будет, в общем, скоро увидишь сам.

Ян послушно стянул с себя старую заскорузлую спецовку, выданную ещё в Арлингдейле, на железнодорожной станции, где он работал на разгрузке вагонов. Напарники освободились от тёплой одежды вслед за ним. Ян сглотнул, разглядев на поясе у Киприота пистолетную кобуру.

«В Зоне стрелять не в кого», – вспомнил он единодушное мнение хармонтских обывателей.

– Пошли, – буркнул Киприот. – За мной держитесь.

Ян ступил за ним вслед. Сосредоточился, изгоняя из себя страх и заменяя его на злость. Давайте попробуйте, суки, твердил про себя Ян. Возьмите меня. Я вам, гниды, так попробую, что и пробовать заречётесь, надолго заречётесь, и детям своим закажете.

– Стоп, – скомандовал Киприот. – Вот она, Зона.

Ян замер на месте, вгляделся в проходящую в десяти шагах невидимую черту. Зона чётко обозначала себя. До черты земля была жирная, неровная, во впадинах и рытвинах блестел тонкий ледок. За чертой никакого ледка не было, а была там трава, жухлая, сухая, пучками лезущая из потрескавшейся земли, словно клочья шерсти из старой облезлой шкуры.

– Теперь слушай внимательно, – сказал Киприот, поманив Яна пальцем. – Я иду первым, ты за мной, след в след, Прощелыга замыкает. Первая цель – вон тот старый сарай, видишь его? Да не туда, не туда смотришь, вон он.

Киприот перекрестился и переступил через невидимую черту. Ян секунду помедлил и шагнул за ним вслед. Ничего не случилось. Зона приняла его, сухая трава под ногами едва слышно захрустела, сминаясь. Киприот медленно, неспешно зашагал вперёд, передвигаясь с опаской, будто согласовывал сам с собой каждый шаг.

Начало припекать, спина под рюкзаком у Яна быстро вспотела, и он пожалел, что вместе с ватником расстался и с лыжной шапочкой, и теперь нечем прикрыть от лучей макушку.