Харон. На переломе эпох

Начались сборы и подготовка к вылету всего, что летает. Что не летает, грузили в кукурузники и распихивали по остальным самолетам. Я сразу сказал, что могу лететь на Пайпере или на ЭЛке. На Пайпере много кто умел летать, а вот хозяин ЭЛки до аэродрома так и не добрался и вопрос решился сам собой. Второй гидроплан, оказавшийся редкостью необычайной, четырехместным хруничевским Фламинго, взялся пилотировать Олег Юрьевич, из местных членов клуба, который дал понять, что он с семейством не против поселится в нашем гидропорте. Крейсерские скорости ЭЛки и Фламинго примерно одинаковы, так что, пойдем парой, и свое семейство Олег сразу посадит к себе. Со мной полетят бармалеи. Бойцы Димыча полетят с комфортом во втором представительском двухмоторном Пайпере. Не было его тут раньше! Знал бы, сразу сюда сунулся, и обошлось без дырочек в ЭЛке.

Один кукурузник набили парашютами, обычными и парапланами с двигателями. Народ весьма буквально воспринял идею брать все, что потенциально может летать и учить новичков. Я имел глупость пошутить, что надо еще топливные емкости выкопать. Аборигены засуетились, и пошла вторая волна с распихиванием топлива, куда только можно. Даже к мотодельтам пристегивали по паре канистр. Зарекся сегодня шутить и все чаще поглядывал на часы, уже дважды подходя к РП и Сказочнику, выразительно указывая на время. А у них — то радиооборудование еще разбирают, то «еще минуточку» на снятие компьютеров требуется. Благо, что грузоподъемность нашего авиафлота не бесконечна, и кровати со шкафами не грузили.

Вылетели в двадцать сорок. По крайней мере, мы с Олегом вылетали в это время, и на аэродроме оставалось еще пяток машин. Все тихоходы ушли в первых рядах, и нам, более скоростным машинам, при пролете вменялось в обязанность проконтролировать, как они летят. Перед вылетом был настоящий брифинг, РП расписывал порядок взлета и следования по маршруту, Сказочник рисовал картину посадки. Все как в старые, добрые времена вплоть до подписей в журнале. Порадовался.

Перелет получился будничным. Если бы не высматривали и не пересчитывали летящие мотодельтапланы, маленькие самолетики из серии «сижу на жердочке в руках мотор» и не искали куда-то улетевший вертолетик, вообще говорить было бы не о чем — всего-то десять минут полета для нашей скорости.

Садились мы с Олегом в порт. Очень удобный ориентир — Копорское шоссе. Посадочный курс идет параллельно дороге, остающейся по левому борту — не ошибешься. Первый раз я садился в новом гидропорту и сразу сделал несколько выводов. Надо световую разметку делать и надо садиться чуть раньше, а то западная стенка мола, которой заканчивается ковш гидропорта, настолько быстро приблизилась, что думал мы парой в нее и воткнемся. Пронесло. Самолеты грузно осели в воду, потеряв скорость и избежав удара о камни. Надо будет перед торцом ковша натянуть сетку аэрофинишера, если удастся ее где-то смародерить.

Олег вообще мог подумать, что так все и было рассчитано, ибо мы остановились практически напротив дебаркадера у мола.

Затем я заслуженно получал по шапке от супруги, свято заверил ее, что завтра она сама будет перегонять ЭЛку с аэропорта в гидропорт. Полетаем и даже попрыгаем, если ее так на адреналин потянуло. Следом отзванивался начальникам, бармалеям, общался с обустраивающимся Олегом. Не заметил, как опять заполночь лег.

Воскресенье, двадцать девятое апреля, началось в семь утра с бодрой супруги, воодушевленной предстоящим летным днем. В девять мы уже были в городке Сказочника и проводили предполетный осмотр ЭЛки. Проводила супруга, а я скорее по сторонам глазел, так как было на что. Ровными рядами стояли самолеты, разделенные по площадкам, размеченным флажками и натянутыми у земли лентами. Глядишь, и построят тут космопорт еще при моих внуках.

Потом ходили во «временную» будку РП, где дремал проспавший наше появление дежурный. Там, слово за слово, рассказали нам о гигантской вечерней пьянке, от которой народ еще отсыпается. Расписавшись в журнале, послали дежурного, как положено, к черту и двинулись до самолета. Уже минут через десять были в воздухе.

После «восьмерки» над городом и станцией супруга, с горящими глазами, спросила «и куда полетим?!». Что тут скажешь?

— Курс сто четыре, высота полторы тысячи, дальность семьдесят пять. Работайте, пилот!

Двадцать минут полета я покусывал губы и сомневался, не совершаем ли мы ошибку. Потом в очередной раз себе напоминал, что время пустоты истекает, скоро анклавы утрясут свои внутренние проблемы и с собственническим интересом начнут осматривать окружающее.

Над аэродромом Пушкино, что в пяти километрах западнее Павловска и примерно шести юго-западнее Пушкина, сделали круг, высматривая состояние дел. Первое, что порадовало — по нам не стреляли. Не радовало, что один из вертолетов начал раскручивать винт. И наконец удивило — никто не отвечал на наши запросы по радио.