Харон. На переломе эпох

А мне и рисовать ничего не надо, открыл ноут, выводя его из спячки, и послал на печать файл «ankl.pdf». Потом послал еще раз, увеличив контрастность. Теперь файлик «ankl.doc» и пусть Димыч восхищается моим умищем!

Вместо восхищения Пан достал своими придирками, почему так, почему эдак. Я даже рычать начал.

— Четвертый раз повторяю! Не надо нам в город лезть! Вот есть же прекрасное рокадное шоссе обходящее город в пятидесяти километрах от Центра. Называется Кировская бетонка или А-120 «Санкт-Петербургское южное полукольцо». От Большой Ижоры, где наш Арсенал и передовая, до Кировска, откуда мы вчера людей вывозили. Все. Ближе к городу пускай кронштадтцы лезут. Мы со временем на этой бетонке поставим «Стену» и не дадим расползтись нежити из Петербурга. Но это с весьма нескорым временем. А пока максимум границ, что мы осилим, это пятьдесят километров кировской бетонки от Арсенала до поселка Войсковицы, где рокада пересекает железную дорогу на Нарву. Это будет восточная граница анклава. Южная граница сто километров этой самой железной дороги до Нарвы. Западная граница по реке Нарве и побережью Финского залива. Все! Этот «прямоугольник» пятьдесят на сто километров мы еще десятилетие зачищать будем! Нас ведь и десяти тысяч населения нет, два человека на квадратный километр! А должно быть двадцать человек на километр — как это было в Ленобласти ранее. Я и так границу провел с запасом! Посмотри, там внутри пунктиром отмечены варианты скромнее, хотя я буду настаивать на первом и основном варианте с Кировской бетонкой и железкой в Нарву.

Димыч пробежался глазами по распечатке, затем ответил с ухмылкой.

— Твое мнение до боссов донесу обязательно. И даже с твоими нецензурными комментариями. Только с населением ты чуток ошибся, нас уже почти одиннадцать тысяч. Как уже говорил, не ты один работаешь. Кстати, ночью вышли на связь по радио аж из Константино-Еленинского женского монастыря, это в семи километрах севернее Репино. Они утверждали, что господь послал им весть, и они готовы ровными рядами двигать к нам да еще массу укрывшегося у них народу тащить. Только не могут, ибо окружены воинством сатаны. Харон, признайся как на духу, ты тут не замешан случаем? Можешь мне на ухо ответить, чтоб супруга не заинтересовалась твоими отношениями с монахинями.

Пришлось поведать историю про «кричалки», сбрасываемые с самолета. Идея, в принципе, хорошая — только вот выцарапывать монахинь из окружения «воинства сатаны» будет удовольствием недешевым. Вертолеты гонять туда-сюда никакого керосину не напасешься.

Обсудили с Димычем идею «вертолетоносца» на базе самоходной баржи. Как раз решение для спасения монашек. И людей вытащим, и вертолеты по короткому плечу летать будут, бережно расходуя моторесурс с топливом. Кстати, пригнанный в конвое «Волго-Дон 149» вполне подойдет. Его четыре гигантские крышки трюмов вполне сгодятся на роль четырех вертолетных площадок. Только там спасенных людей поселить будет некуда. Впрочем, в трюмы можно поставить несколько бытовок строителей и будет городок, на пару-тройку сотен жителей. Перетерпят спасенные временные неудобства, отсутствие окон и бытовую неустроенность. А свет мы в трюмах организуем. И даже пальмы в кадушках поставить можем — этого добра по городу нынче засыхает огромное количество.

За обсуждениями набросали эскиз «ВЛоМа», и Пан начал названивать начальнику порта, а затем и по службам Станции. Я, вспомнив про блага цивилизации, начал со звонков бармалеям. Превратили кают-компанию Катаны в офис. Причем, есть деловые помещения и у меня на дебаркадере и на пароме и у Пана в штабе — но все равно сидим на яхте.

Закончив общаться, и дождавшись паузы в моих разговорах, Димыч огорошил.

— Все равно тебе к монахиням лететь на гидроплане придется.

Как говорится в анекдоте — «у меня чуть перфоратор из рук не вывалился». Это, с какого перепугу? Не люблю я фанатиков в любом их проявлении, что монахинь, что одуревших футбольных фанатов, что непримиримых борцов за веру. Пусть этих людей их боги или певички, по которым они фанатеют, или футболисты всей командой, спасают. Я палец о палец не ударю. Димыч продолжил.

— Связи с ними нет. Даже не уточнить, сколько их.

Выразил свое недоумение вопросом — А как же тогда они связывались со Станцией?

Пан сделал одухотворенное лицо и явно собрался нести пургу про божественную помощь, но увидев мои поджатые губы, доложил коротко.