Харроу из Девятого дома

Он немедленно выходил из себя. На твой неискушенный взгляд, она была в идеальной форме. Ее движения были изящны. Она никогда не роняла клинок и не возилась с ним подолгу, хотя это могло служить разве что подтверждением слабости твоих стандартов. Но что-то в том жесте, каким она клала правую руку на рукоять, ему не нравилось.

– Отпусти, – однажды сказал он.

– Метафорически, конечно.

– Младшая сестренка, – сердечно сказал он, – какой-то милый мальчик потратил свою жизнь, учась обращаться с этим мечом для тебя. А теперь ты пытаешься ему помешать, а твои умения в этой жаркой и жуткой вселенной ни хрена не стоят. Не держи рапиру, будто она воняет. Или как будто она банан, который ты пытаешься раздавить. Император всемогущий, Ианта! Я же видел, что ты умеешь это делать, зачем ты стараешься делать плохо?

На это она ответила грубостью, отшвырнула рапиру и убежала. Августин задумчиво прикончил сигарету, а ты посмотрела на рапиру, которую тебе вручили. Император просил тебя научиться с нею обращаться, так что ты выделила на это какое-то время, хотя получалась, разумеется, полная хрень.

– Она все может, понимаешь ли, – сказал он в воздух, – просто ей надо прекратить себя жалеть.

– Наверное, унижать ее – не лучшее средство, – предположила ты.

– Харрохак. – Он улыбнулся и стряхнул пепел в череп давно мертвого героя Когорты. – Если мнение Ианты для меня значит примерно столько же, сколько пердеж по сравнению с ураганом, сообразишь, насколько я ценю твое?

Так далеко от Дрербура, от своей общины, от стариков и мирян, вспыхивавших, когда им дозволялось поцеловать твои четки. Ты чувствовала, что у тебя есть важная информация, но не собиралась так бездумно раскрывать секреты Ианты.

– Это твоя беда, – сказала ты.

– Ты как Анастасия.

В лучшем мире нелюбовь Августина заставила бы Мерсиморн лучше к тебе относиться. Она испытывала настоящее отвращение к Ианте, но вовсе не становилась менее едкой, резкой и презрительной по отношению к тебе. Разумеется, большая часть твоего обучения пала на ее плечи: Августин был занят, и больше никого не оставалось. Она неоднократно высказывалась в том смысле, что Августин нарочно заграбастал «не безрукого младенца» и оставил ей что похуже.

Однажды, устав, ты спросила у Ианты:

– Тебе не противно вот так за ним таскаться? Носить его вещи? Улыбаться, скаля зубы?

– У меня идеально белые зубы, и я стараюсь их чистить, так что не вижу никакой проблемы.

– Ты прикуриваешь его сигареты и воркуешь: «Ах, как здорово, старший братик»!

– Мне хочется тоже обзавестись этой привычкой. Сигареты! На космической станции! Это настоящая власть!

– Ты когда-нибудь думаешь с утра что-то вроде «и как принцесса Иды стала пресмыкающимся слизняком?»?

Она улыбнулась тебе, продемонстрировав белые, тщательно вычищенные зубы. Глаза, которые когда-то были спокойными и лавандовыми, теперь стали синими с бурыми пятнами и насмешливыми.

– Почти каждый день, – ответила она. – Ради бога, Харрохак, улыбаться и выслушивать его истории о последних десяти тысячах лет несложно. Особенно сейчас, когда это может помешать ему бросить меня на съедение Зверю Воскрешения. Я двадцать лет разгребала аферы Короны и привыкла, что стыд – это привилегия. Мы с тобой просто щенки. У меня сломана лапа, а у тебя вообще нет трех лап, но ты настаиваешь, что все сделаешь сама. Да поможет нам бог, потому что мы окружены волками.

Ианта закончила эту поразительную речь и почесала тебя под подбородком. Ты была так возмущена и сбита с толку, что даже не увернулась.

– Покажи свою лучшую сторону, Харри. Это может спасти тебе жизнь.

Маг духа.

И еще одно преуменьшение. Назвать Августина магом духа было все равно что сказать, что в Митреуме есть парочка костей. Ты не завидовала его умению. Магия духа никогда не была твоей сильной стороной. Он обладал способностями ликтора и тысячелетним опытом, для него рутиной было то, о существовании чего ты еле догадывалась. Мертвая Харрохак из твоих писем велела тебе учиться, то же велел и бог, который наставлял вас с Иантой, чтобы вы брали уроки у эксперта Митреума по Зверям Воскрешения.

– Это не моя основная специализация, – объяснил Августин. – Но поскольку наш последний эксперт исчез в кишках, преследуемый отрядом привидений, я остался единственным выжившим адептом магии духа.

– Он скромничает, – сказал бог. – Барьеры между нами и Рекой создал Августин. Если бы он захотел, он бы погрузил в Реку полгорода.

– Какая до великолепия бесполезная идея, – радостно сказал Августин. – Надо туда почаще бросать все и всех, чтобы ни у кого не было шанса вернуться за мной. Нет, господи, я не Кассиопея, я маг духа общей направленности, и я доволен своим уделом.

– Выходит, мы говорим о привидениях, пограничных пространствах и аде, – сказала Ианта. Ианте все хотелось свести к пограничным пространствам и аду, как будто ее покоев было недостаточно. Но ты не могла отрицать, что тебя это все тоже интересует.

Святой терпения наживку не заглотил.