Хасидские предания

тановить связь с Богом, но он не может заменить при этом самих

людей и сделать за них то, что должны делать они сами. Таково

учение Баал Шема и всех великих хасидим, последовавших за

ним; все иные трактовки являются здесь искажением, и признаки

такого искажения появились относительно недавно. Цадик укреп-

ляет своего хасида в часы сомнения, но не вливает в него истину;

он лишь помогает хасиду завоевать, отвоевать ее для себя. Цадик

развивает собственную способность хасида к подлинной молит-

ве, он учит его, как правильно произносить слова молитвы, он

присоединяет к молитве ученика свою собственную молитву

и таким способом вселяет в него мужество и помогает ему

расправить собственные крылья. В часы нужды цадик молится за

своего ученика и отдает ему всего себя, но он никогда не допуска-

ет, чтобы душа хасида рассчитывала только на него, чтобы она

прекратила собственные усилия, иными словами, он никогда не

допускает, чтобы прекратилось то борение души ради Бога, без

которого жизнь на земле лишилась бы своей полноты. Но цадик

не ограничивает свои советы и помощь только сферой человечес-

ких страстей. Он распространяет их и на сферу отношений с Бо-

гом; но и здесь он всячески подчеркивает, что его посредничество

имеет свои пределы. Ибо один человек может быть для другого

только преддверием его собственной внутренней святыни.

И в хасидском учении, и в хасидских преданиях мы часто

слышим о цадиким, возложивших на себя печали других людей

и даже искупивших их, принеся в жертву собственные жизни.

В очень немногих случаях, как, например, в случае с равви

Наманом из Брацлава, когда мы читаем, что истинный цадик

может совершить акт обращения к Богу за тех, кто ему близок

и дорог, автор тут же добавляет, что этот акт совершается за

другого для того, чтобы упростить собственное обращение хаси-

да к Богу. Цадик помогает всем, но он никогда не снимает

с другого то, что тот обязан сделать сам. Помощь цадика - это

участие. Даже своей смертью он помогает хасиду: те, кто нахо-

дятся рядом в момент его смерти, обретают "великое озарение".

Даже в описанных рамках цадик оказывает огромное влияние

не только на веру и сознание хасида, но и на его повседневные

дела и даже на сон, делая его глубоким и спокойным. С помощью

цадика становятся совершенными все чувства хасида, но не за

счет прямого давления со стороны цадика, а посредством того

лишь, что он присутствует рядом с хасидом. Одно то, что хасид

смотрит на цадика, совершенствует его зрение, то, что он слышит

его, совершенствует его слух. Не поучения цадика, но сам факт

его существования обеспечивает силу его воздействия на окружа-

ющих; не столько те обстоятельства, в которых цадик действует

сверхъестественным образом, сколько то, что он просто находит-

ся рядом в обыденном течении дней, ничем не выделяющийся,

незаметный, неведомый; не столько то, что он интеллектуальный

лидер, сколько то, что он совершенное человеческое существо,

живущее своей мирской жизнью, в которой и проявляется его

человеческое совершенство. Как сказал однажды некий цадик: "Я

постигал Тору из всех членов [тела] моего учителя". Такое влия-

ние оказывает цадик на своих истинных учеников. Однако прос-

того физического присутствия, конечно, недостаточно, чтобы

оказать влияние на многих людей, то влияние, которое преврати-

ло хасидизм в массовое движение. Для достижения такого ре-

зультата цадику необходимо было работать с людьми до тех

пор, пока они были в состоянии воспринимать то, что он им

давал, облекая свои поучения в доступную для людей форму;

иначе говоря, цадик должен был "участвовать во множестве". Он

должен был смешаться с людьми и, чтобы поднять их до уровня,

где бы им стало доступно совершенство, снизойти до них со

своих высот. "Если какой-то человек попал в болото, - говорил

Баал Шем, - и друг хочет вытащить его оттуда, то он не должен

бояться, что немного испачкается".

Один из главнейших принципов хасидизма заключается в том,

что цадик и народ зависят друг от друга. Вновь и вновь предания

сравнивают их отношения с отношениями между материей и фор-

мой в человеческой жизни, между телом и душой. Душа не должна

хвастаться, что она священнее тела, ибо только за счет того, что

она вселена в тело и действует через его члены, она может достичь

собственного совершенства. Телу, с другой стороны, непозволи-

тельно хвастать тем, что оно поддерживает душу, ибо душа

может оставить его, и тогда тело будет разлагаться. Таким

образом, цадиким нуждаются во множестве людей, а множество

людей нуждается в цадиким. Реальность хасидского учения зави-

сит от их взаимоотношений. "Нисхождение" же цадика с "высот"

- это не падение; наоборот, "если цадик служит Богу, - говорит

равви Наман из Брацлава, - но опасается учить многих людей, то

он подвергнется настоящему падению со своих высот.

Сам же равви Наман, наиболее духовный из всех цадиким,

обладал глубоким мистическим чувством своего единства

с "простецами". На это единство указывают его странные изрече-

ния за два месяца до смерти. Сначала равви Наман впал в такое

духовное истощение, что заявил, что он не более чем "простец".