Хазарский меч

Забыл спросить про фюльгью, вспомнил Свен, и оглянулся, отыскивая Годо, но уже ревели рога, подавая войску и городу знак к началу схватки. Взяв копье с синим древком, Годо мощным броском отправил его в ворота Тарханова, и оно воткнулось в толстые доски.

– О-о-о-ди-и-ин! – пропел-прокричал он, давая знак к началу битвы.

– Посмотрим, как вам теперь поможет ваш хазарский бог! – пробормотал Свен, поверх кромки щита глядя на вал, где толпились защитники Тарханова.

На валу по обе стороны от ворот стояли почти такие же «стены» из круглых щитов, за которыми прятались лучники. Здесь не то, что в других веденецких городцах – дружина Тарханова была невелика, но хорошо снаряжена, и по ухваткам видно было людей опытных и неробких. Вот русы приблизились на «большой перестрел», потом на малый. Только тогда с вала начали стрелять: не имея возможности пополнить запас стрел, тархановцы их берегли. Снизу им отвечали более уверенной и частой стрельбой: после всех прежних сражений русы старательно собирали стрелы с поля, насаживали наконечники на новые древки.

Под прикрытием щитов порок подполз к воротам и нанес первый удар.

– И – раз! – доносился голос Годо.

Порок ударил снова, ворота содрогнулись.

– И – раз!

– Р-р-ру-у-усь! – заревели русы справа от ворот.

– Р-р-русь! – отозвались слева.

Раздался еще один удар, и к грохоту примешался треск – доски начали поддаваться. Русы разразились ликующими криками, смешивая свои голоса с ревом рогов.

На валах никто не кричал. Сберегая стрелы, там тщательно выцеливали и стреляли, норовя попасть по несущим порок. Иным это удавалось; раненые отходили назад, но кто-то приходил им на смену, и после заминки порок снова выдвигался и наносил удар.

Доски трещали все сильнее. Еще удар – и раздался такой громкий треск, что стало ясно – ворота пробиты.

– Еще! – в упоении орал Годо, чувствуя, что цель близка. – Бей, глядь!

Еще удар – ворота покачнулись, но не упали, как ожидалось. Крайняя доска в створке проломилась, щепки полетели под ноги нападавшим. Однако ворота по-прежнему стояли.

– Дай! – Годо знаком велел прикрыть его и под «крышей» двух щитов протиснулся к самым воротам.

Одна из досок была проломлена насквозь, но через дыру позади нее обнаружилось нагромождение поленьев, бревен, досок…

– Там завал! – крикнул Эгиль.

– Да тролль им в Хель, ётун им в рыло! – в ярости Годо ударил кулаком по треснувшей доске. – Назад!

Порок откатился, щитники и стрелки попятились. Пока русы готовили порок, тархановцы тоже приготовились и завалили ворота изнутри всем, что попалось – дровами, бревнами разобранных построек.

– На вал! – разгоряченный и полный ярости, Годо не желал отступать.

Победа была почти в руках, и тут какие-то троллевы дрова!

– Вперед! – он взмахнул рукой, указывая на вал справа от ворот, со стороны дуба.

– Лучники! – Свен знаком показал, чтобы часть людей осталась на поле и прикрывала бегущих стрельбой.

Неровной толпой хирдманы устремились к валу. Он был не слишком высоким – в пару человеческих ростов – и не слишком крутым, но попытки взбежать на него с налета не удались. Башмаки у многих хирдманов были снабжены ледоходными шипами, но даже они скользили и срывались: вал оказался покрыт толстой коркой льда. Стрелы по-прежнему сыпались сверху, легко находя жертв. С такого близкого расстояния защитники Тарханова начали метать и сулицы; потеряв щит, то один, то другой хирдман отступал, многие оказались ранены. Несколько тел осталось лежать у подножия вала.

– Вперед! – яростно кричал Годо, продолжая карабкаться на вал.

Упираясь в лед копьями и сулицами, он с телохранителями и еще с десяток человек все же смогли добраться до плетня. Видя это, иные из защитников соскочили с гребня вала и устремились им навстречу; теперь противников разделял только плетень, и тархановцы кололи врагов копьями прямо сквозь него.

– Руби! – кричал Годо.

Приходя в неистовство, он даже думать не мог об отступлении и не замечал опасности. Эгиль, выбранившись, схватился за плечо – в нем торчала стрела. Его ростовой топор упал на снег; подхватив его, Годо нанес такой мощный удар по плетню, что тот сразу пошатнулся.

– Руби! Руби! – кричали хирдманы, сумевшие зацепиться за плетень.

Кто-то рубил жерди, в то время как другие прикрывали их стрельбой; но и тархановцы сбежались к этому месту, где явно грозила опасность прорыва, в таком количестве, что стояли плечом к плечу.

Рослый, мощный, будто сам Тор, в яростном порыве Годред рубил плетень двуручной секирой и уже выбил несколько жердей. Свен распоряжался лучниками, чтобы по возможности отогнать защитников с вала или хотя бы не дать им свободно поливать стрелами осаждавших.

Справа от Годо оставался еще один его телохранитель с щитом в руках – Хагни. Сулица с вала ударила в щит и вонзилась; от толчка Хагни дрогнул и заскользил по склону вниз, одновременно пытаясь и удержаться на ногах, и удержать щит, чтобы самому не стать легкой жертвой стрелков.

– Годо, назад! – закричал Свен, видя, что брат остался вплотную с врагом совсем без прикрытия.