Хазарский меч

«Но не жизнь», – мысленно ответил ему Ярдар.

Ну, так что же? День или два дня назад… а может, двести лет, – он сам думал, что лучше умереть вольным и гордым человеком, чем ползать, как раб злой судьбы. И вот судьба пришла, чтобы предложить ему окончательный выбор.

Для себя он не усомнился бы. Но… Унева? Ее чадо?

Но представить Уневу в руках русов, рабыней, которую они уведут к себе… и дитя родится рабом… было ничуть не легче, чем представить ее мертвой. Тем не менее жалость к ней пронзала сердце, как острый нож. Сильнее страха смерти, сильнее порушенной гордости… Ярдар согласился бы на что угодно, если бы мог уберечь ее. Но такого выбора ему никто не предлагал.

– Идут, идут! – закричали во дворе.

Все в избе вздрогнули и очнулись от раздумий.

– Все на вал! – Ярдар вскочил и выпрямился. – Да встанут за нас боги наши!

* * *

На валу было густо от народа: вышли не только все мужчины и отроки, но и крепкие бабы с рогатинами и топорами. Во второй раз русы пошли на приступ с двух концов вала, и над толпой тархановцев взлетели изумленные крики: русы волокли к городу что-то вроде стен, собранных из толстых связок прутьев, а поставлено все это было на санные полозья. Зачем – скоро стало ясно: пущенные из городца стрелы застревали в связках прутьев, не причиняя русам никакого вреда. Вот зачем они все утро бегали к лесу!

Когда русы были уже вблизи вала, из-за передвижной стены взметнулись веревки с железными крючьями, упали и зацепились за верхний край плетня. Сразу множество русов навалились на веревки, дружно потянули – плетень затрещал и зашатался.

– Руби! – поняв, чем это грозит, рявкнул Хастен и сам живо съехал по обледенелому валу.

Несколько человек последовали за ним, но обрубить веревки не удавалось – плетень был выше человеческого роста и люди до них не доставали.

Плетень начал рушиться – падали сразу целые куски длиной в десять шагов. Поставленный против обычных четвероногих волков, плетень не способен был защитить от волков двуногих и вооруженных железным оружием. Видя, что попытка безнадежно, Хастен торопливо полез обратно на вал. За спиной кусок плетня рухнул, в лед между его ногами вонзилась стрела…

Из-за передвижных стен ударили луки – густым роем полетели стрелы. Люди на валу падали, роняли оружие, скатывались внутрь городка, чтобы укрыться за валом.

А пришельцы только того и ждали.

– Р-р-ру-у-усь! – закричал могучий голос возле красного стяга с черным вороном.

– Р-ру-усь! – подхватили другие. – За Годреда!

– Го-о-д-ре-ед! – разносился крик сотен голосов, и казалось, все русы разом призывают богов[74].

Хирдманы бежали к валу, по двое-трое неся лестницы, собранные из жердей. Их бросали на склон вала – тесно, одну к одной – и живо лезли по ним наверх, будто муравьи. Больше лед на склоне не мог им помешать, и подъем совершался в мгновение ока.

– Бей их! – истошно орал Ярдар, выскочив на вал. – Бе-ей!

Русы были уже почти наверху – на склоне вала, в трех шагах, в двух. Вот один уже совсем рядом. Ярдар встретил ударом кромки щита, тот покачнулся на лестнице, и Ярдар ударил его мечом по ребрам. Затем ударом в шею срубил того, что справа выскочил было на гребень вала. Снизу высунулось жало копья – Ярдар успел и его отбить. Сам мельком удивился, откуда эта легкость и быстрота. Рядом кто-то из своих – не успел заметить кто – повалилися назад с сулицей в груди, и через миг Ярдар уже бился с его убийцей.

Все исчезло – мысли, опасения, ожидания, чувства и надежды. Каждый миг стал огромен и важен, как вся жизнь. Принять на щит могучий удар топора – в ответ рубануть мечом сверху вниз. Рус закрылся щитом, и Ярдар сильным ударом ноги просто сбросил его с вала вниз, на головы тех, кто лез позади него. Еще одним меньше! Вырывая у смерти один миг за другим, Ярдар каждый ощущал как победу. В груди ширилось воодушевление. Он чувствовал себя сильным и даже почти верил, что сумеет перебить их всех и отстоять город. И эта толпа в низких варяжских шлемах сгинет, как дурной сон, а Тархан-городец останется…

Стрела скользнула по пластине панциря. Сулица снизу едва не угодила в лицо, но Ярдар отбил ее щитом… и тут подломилась правая нога.

Роняя щит, Ярдар опрокинулся на спину. Попытался зажать рану и не понял – ниже колена ноги просто не было, а торчал обрубок кости и кровь лилась рекой. Над ним вознесся, будто вырастая из-под земли, огромный русобородый рус в кольчуге. Шлем у него был хазарский – островерхий, с золочеными накладками, и Ярдар еще успел удивиться – как будто свой… Но в руке у здоровяка был русский меч-корляг, на клинке блестела свежая кровь. Ярдар еще успел понять – это его собственная кровь.

Клинок взметнулся к серому зимнему небу и стал опускаться. Медленно, как во сне…