Хазарский меч

Заранка показала глазами на лежащего Азара. Однако Мирава взглянула на него равнодушно, будто на камень. Уцепившись за ее руку, Заранка переступила через бесчувственное тело и вслед за Миравой выбралась из шатра.

Вокруг расстилалось неподвижное сонное царство. Угасли костры, только дым еще струился, мешаясь с наплывавшем от реки белым туманом. Везде лежали спящие люди, будто побитая девой-поляницей рать, вокруг них были разбросаны питейные рога, опрокинутые глиняные кружки и миски с какими-то сохнущими объедками, обглоданные кости, недоеденные куски блинов и лепешек. О том, что тела все-таки живы, говорило лишь разнообразное похрапывание.

Ни один глаз не открылся, ни одна голова не поднялась, когда Мирава и Заранка неслышно пробегали мимо, лишь чуть шуршала росистая примятая трава у них под ногами. У длинного кострища валялись груды костей, хребет вепря с обрубленными ребрами, обглоданные утиные склетики, пустой котел в окружении брошенных ложек. Здесь же на земле спал Ярдар, накрыв голову полой плаща. Заранка лишь бросила на него беглый взгляд и тут же отвернулась. Теперь он занимал ее не больше, чем грязная ложка и вывалянная в золе обгрызенная кость.

Как две тени, они пробежали через стан, вышли к реке и направились вверх по течению, к Крутову Вершку. И теперь, когда Мирава вела ее, как в том недавнем сне, Заранка вдруг подумала, что видела вовсе не их двоих. Она ведь видела их обеих со стороны – и сестру, и себя! И лица у них были вроде свои, но другие, как если бы в знакомые тела вселились иные души. И луг в том сне состоял из одного тумана, покрывавшего их по самые колени…

– Ну что ты – жива? – шепнула Мирава, когда уже некому рядом было их услышать и заросли скрыли их от глаз из городца.

– Да, – хрипло ответила Заранка. – Только есть хочу.

– У меня ничего нет. Ступай покажись матери, а потом отправляйся куда-нибудь в глушь, чтобы в Крутовом Вершке тебя ни одна свинья не видела. К бортникам иди, к Немтырю. Они тебя примут, а хазары там не бывают и про них не ведают. Пересиди, пока они не уберутся. А дальше мать решит, как быть.

Заранка кивнула: Мирава говорила дело.

– Постой. – Она вдруг остановилась и выпустила руку сестры.

Мирава тоже остановилась. Заранка вытащила из-за пазухи свернутый красный пояс.

При виде него они обе вспомнили Ярдара – его красивое лицо и его вчерашний позор. И от мысли о позоре сама красота его стала казаться жалкой.

Без лишних слова Заранка размахнулась и швырнула пояс в реку. Пусть старые старухи забирают назад выпрошенную у них удачу – тот, кому она назначалась, не сумел ее удержать в руках.

Пояс наполовину погрузился в воду и поплыл по течению. Обе сестры немного проводили его глазами.

– Ну, ступай! – Мирава крепко обняла Заранку, потом подтолкнула в сторону дома.

Заранка кивнула и убежала. Когда деревья скрыли ее, Мирава повернула назад к городцу. Ей еще нужно было найти в кустах свой пояс и повой, привести себя в обычный вид и из утренней русалки снова стать приличной кузнецовой женой. И обождать, пока отворят ворота и выгонят стадо, чтобы вернуться, не привлекая внимания, будто ночевала дома.

Не прошла она и половины обратной дороги, как с серого предрассветного неба посыпал мелкий дождь.

Глава 12

Когда молодой воевода Ярдар наутро вернулся домой, он был похож на утопленника: бледный, с прилипшими к лицу волосами, в мокрой одежде и совершенно хворого вида. Он так и проспал остаток ночи на земле у потухшего костра, и, прежде чем дождь его разбудил, успел пролежать под ним довольно долго. Но и стоя на ногах, проснувшимся он не выглядел. Казалось, душа его за ночь где-то потерялась, а вернулось только бестолковое тело, само не знающее, где оно и для чего нужно.

В избе его встретила очень недовольная и хмурая мать. Дивея, хоть и не гуляла на Азаровом пиру, тоже худо спала, и теперь ее многочисленные морщины казалось еще глубже, а мешки под глазами тяжелее. Только шелк зеленого очелья блестел по-молодому, а лучистые кольца на нем сияли серебряными звездами. Так могла бы выглядеть сердитая мать Месяца, когда он запоздает вернуться в свое небесное жилище, засмотревшись на земных красавиц.

– Я уж послала за тобой! – Дивея уперла руки в бока. – Где тебя синий носил? Откуда ты вылез такой – из вира со дна? С чертями водяными ты, что ли, бражничал?

– Да вроде того… – не сказал, а промычал Ярдар в ответ и обхватил себя за плечи, пытаясь унять дрожь. – Худо мне… Проснулся, что замерз… Дай сухое надеть.

Дивея махнула челядинке, Векшице, чтобы достала из укладки сухую чистую одежду.

– В баню бы тебе, господин, – посоветовала Векшица, более милосердная, чем Дивея.

– Не дойду, – Ярдар сел на лавку, свесил голову, запустил пальцы в мокрые спутанные волосы и сморщился: голова болела, от каждого движения и каждого слова делалось хуже. – И чем таким напоили вчера…

– Зять вот дома ночевал, при жене, и здоров нынче! А тебе-то чего домой не шлось? Дома, что ли, пива тебе отродясь не наливали, надо с хазарами напиваться, чтоб потом себя не помнить и дрыхнуть, где упадешь?