Хазарский пленник

Рахиль была замужем. Брат Чемака и стал её первым мужем. Но погиб. Говорили — от руки русских пал. Она не сомневалась, ведь говорят близкие, зачем им лгать. Жила как все, вдове трудно рассчитывать на замужество, но вот появился Чемак и попросил... всего лишь попросил познакомиться с русским князем. Мол, нужно узнать его истинные мысли, его намерения. Не Чемаку, не Рахили, каганату важно. Он всё устроил. Несколько раз она выходила в переулок, на пути Владимира, пыталась заговорить с ним, но познакомилась совсем не так, как думалось. Собаки помогли, одичавшая стая оказала услугу.

А соблазнить юного воина оказалось легко. Он сразу вспыхнул, набросился на доступный плод, жадно впитывая её страсть, отвечая таким же горячим всплеском. И вся её жизнь изменилась. Вместо забытой одинокой вдовы она стала женщиной князя и в то же время верной исполнительницей наказов Чемака. Отступить невозможно. Отказать Чемаку и не думала. Ославит её перед соседями, опозорит, а если захочет — община её проклянёт. Священники в Итиле жестокосерды. Народ не посмеет защитить наложницу русского гостя.

И день за днём она теряла свободу, честное имя, право поступать по собственному усмотрению. Когда Владимир уехал, рыдала, потому что не сумела выполнить наказ Чемака, князь не взял с собой. А ещё сокрушалась, потому что ощутила боль, её любовь не околдовала наивного юношу, не нашла ответа. Иначе как понять, почему бросил? И решила, что теперь-то её оставят в покое, теперь она станет прокажённой, покинутой всеми, погибнет как падшая, их ведь немало в городе.

Но Чемак простил, поддержал. Утешил.

Как мужчина может утешить женщину?

В постели... осыпал её жаркими ласками, словами восхищения, умело возносил к вершине страсти, учил любовным хитростям, впервые посоветовал промывать нутро лимоном, чтоб не забеременеть, а ещё шептал, что после лимона она становится тесной, как девственница. Да, утешил... она и сейчас не знает, как относится к Чемаку. Её тело ждёт ласки умелого наставника. Она всегда доступна его страсти и готова ублажать родственника. А ведь это грех. Страшный грех. Но разве она не мстит? Не совершает поступка, сравнимого с деяниями легендарных героинь? Кто заверил Рахиль, что она призвана воздать врагу? Ведь русские все враги. Кто не помнит чёрный поход Святослава, разгром столицы, ненависть и насилие? А ей, несчастной, дана возможность отплатить русским за всё. За смерть мужа, за пренебрежение к её любви, за всё.

В Киеве жила спокойно, но вскоре Чемак дотянулся, привёз наказы сановников Итиля, занялся новыми интригами, не забывая между делом и себя. Брать деньги из казны, прикрываясь постройкой бассейнов и бань, — его выдумка. Да разве одна? Чемак разбогател в Киеве. Стал одним из первейших купцов. Покрикивал на остальных. Торговал и бумагой, и шёлком, и оружием.

Всё шло так славно, она могла стать настоящей владычицей великой земли, матерью князей, утвердиться в столице, как княгиня Ольга, но Чемаку нужно совсем другое, нужно сегодня, завтра, срочно.

Начались ссоры, разлады в семье, и она совсем запуталась. Боялась всего. Боялась мужа, способного покарать, страшилась слуг, жаждущих разнюхать её тайны, боялась Чемака, неумолимого и неуступчивого, и больше всего пугал выкидыш. Тогда она станет негодной, как старое платье, продырявленное на видных местах, его и подарить некому, и надеть нельзя. Висит в уголке и пылится, пожираемое молью. Да, Владимир найдёт утешение. Вон привёз Рогнеду. Во сне бормотал имена чужих женщин, кажется, грезил какой-то девушкой, а ещё ходили слухи, что император Византии отдаёт ему дочь царских кровей. Политика.

Потому она и согласилась с Чемаком. Земляк пояснил, что бегство — уловка, хитрость. Мы лишь припугнём князя, пускай ценит обретённое! Выедешь на день-другой, а там и вернёшься. А то и ратники нагонят! Пускай Владимир думает, как избежать позора, как вернуть жену тихо-мирно, чтоб соседи не насмехались. Зато впредь поумнеет.