Хазарский словарь

Согласно одной легенде, его музыка попала в рай, а он сам в ад со словами: «Лучше бы я не спел ни одной песни, попал бы сейчас с ворами и бандитами в рай! Музыка ввела меня в заблуждение, когда до истины было уже рукой подать». Над могилой Масуди шумит Дунай и стоит камень с высеченной надписью:

«Все, что я заработал и выучил, превратилось в звяканье ложки об зубы».

МОКАДАСА АЛЬ-САФЕР (IX, X и XI вв.) — хазарский священник в женском монастыре. В течение всей своей длинной жизни играл с монахом из другого монастыря в шахматы без доски и фигур. Они делали один ход в год на огромном пространстве между Каспийским и Черным морями, а животные, на которых они по очереди выпускали сокола, служили им фигурами. В расчет принималось не только поле, на котором каждое животное становилось добычей, но и высота этого места над уровнем моря. Мокадаса аль-Сафер был одним из лучших ловцов снов среди хазар. Считается, что в своем словаре слов он смог собрать один волос с головы Адама Рухани (ср. Масуди Юсуф).

Особенности его молитв и порядок, установленный в монастыре, к которому он принадлежал, заставили его оплодотворить десять тысяч девственниц-монахинь. Последней, приславшей ему ключ своей спальни, как говорит легенда, была принцесса Атех. Это был маленький женский ключ с золотой монетой вместо головки. За этот ключ Мокадасе аль-Саферу пришлось заплатить головой, так как он вызвал ревность кагана. Умер заточенным в клетку, подвешенную над водой.

МУАВИЯ, д-р АБУ КАБИР (1930–1982) — арабский специалист по ивриту, профессор Каирского университета. Занимался сравнительным изучением религий Ближнего Востока. Закончил университет в Иерусалиме, защитил в США докторскую диссертацию на тему «Древнееврейская философия в Испании XI века и учение калама». Он был рослым, плечистым человеком, с такой широкой спиной, что локтем не мог дотянуться до другого локтя, знал наизусть большинство песен Иуды Халеви и считал, что «Хазарский словарь», изданный Даубманнусом в 1691 году, все еще можно отыскать где-нибудь в старой книжной лавке. Чтобы обосновать эту уверенность, он восстановил события, связанные с распространением этой книги, начиная с XVII века, сделал точный перечень всех уничтоженных экземпляров и тех немногочисленных, которые имели хождение, и пришел к выводу, что минимум два экземпляра этого считающегося исчезнувшим издания должны еще существовать. Ему ни разу не удалось напасть на их след, но, несмотря на это, он продолжал тщательнейшие поиски. Когда он, находясь в состоянии исключительного творческого подъема, опубликовал трехтысячную библиографическую единицу, началась израильско-египетская война 1967 года. Как офицер египетской армии, он участвовал в боевых действиях, был ранен и оказался в плену. Армейские документы свидетельствуют о тяжелых ранениях головы и тела, результатом которых явилось половое бессилие. Когда он вернулся на родину, голова его была обвязана смущенными улыбками, которые волочились за ним как шарф. В какой-то гостинице он скинул с себя военную форму и в медном зеркале в первый раз увидел свои увечья. Они пахли пометом синицы, и он понял, что никогда больше не сможет лечь с женщиной. Медленно одеваясь, он думал так: «Более тридцати лет я был поваром, день за днем я готовил и наконец приготовил то блюдо, каким я стал; я сам был пекарем и тестом, я сам из себя замесил такой хлеб, какой хотел, а потом вдруг появился другой повар, со своим ножом, и в мгновение ока сделал из меня совершенно другое, не знакомое мне блюдо. Теперь я божья сестра — я тот, кто не существует!»

И он не вернулся больше к своей семье в Каир, не вернулся и к своей работе в университете. Он поселился в пустом доме своего отца в Александрии, жил торопливо и следил за тем, как белые пузырьки воздуха из-под его ногтей поднимаются к миру, подобно пузырькам воздуха из рыбьих жабр. Он хоронил свои волосы, носил бедуинские сандалии, оставляя за собой след в форме копыта, и однажды ночью под дождем, крупным, как воловьи глаза, увидел свой последний сон. Этот сон он записал:

Две женщины увидели, как через дорожку, из кустов к ручью, прошмыгнул маленький пестрый светлый зверек, похожий на набеленное лицо, подпертое двумя тоненькими ножками, и воскликнули: