Хегальдины

И сейчас Каин заботливо держит в руках кусок коры, в которой скопилась дождевая вода. Он подносит его к Лилит, и та жадно отпивает, желая скорее проглотить прожеванное мясо. Маленькая шейда подносит руку к губам и замирает. Ее взгляд вновь направлен на труп солдата, чей живот стал больше, округлился; а кожа на нем растянулась настолько сильно, что вот-вот лопнет. Лилит старается дышать ровно, но как только она убирает руку от лица, ее начинает рвать. Желчью с одиноким кусочком мяса, которой падает у ее колен.

Глава 18 Лераиш

Глаза Баббара широко раскрыты, созерцая огромные дубы, чья кора своим цветом напоминает молоко. На фоне зеленой листвы и черной земли, они похоже на кривые столпы света, несмотря на то, что под их густыми кронами темно даже днем.

— Бледные дубы? — спрашивает он, обращаясь к идущей рядом сестре.

— Хаарра Ишт, отвечает Сэйми, кутаясь в шерстяной плащ. — Так, кажется, звучит на змеином языке. Бледные дубы или бледный лес. Что-то в этом роде.

— Хаарра аша Гашт, — вмешивается в разговор Риллах, и его голос звучит степенно, так, словно он объясняет истину, которая известна каждому. — Бледные дубы во множественном числе. Хаарра ир Гашт — бледный дуб. Надеюсь, во время переговоров вы будете молчать.

Были ли последние слова Риллаха шуткой или серьезным пожеланием — остается неясным; но никто обращает внимания, и после недолго молчания он добавляет:

— С таким знанием языка можно не помощи просить, а чего хуже.

— Хватит ворчать! — восклицает Лигант. — Ты хуже моей бабки, которая ворчала даже во сне. А может, ворчит до сих пор, но только в ином мире! Говорить будет Лифантия, а мы здесь лишь для того, чтобы сделать серьезные и грозные лица. Да и показать, что мы не шайка попрошаек, а вполне себе самодостаточный народ, умеющий сражаться. А все эти «ха-ха, шу-шу», большего в языке змеиного народа услышать я не могу. «Шушукаться» и «хаакать», черт, пусть это делают другие.

— Это место заставляет меня нервничать, — говорит Сэйми, осматриваясь по сторонам. — Мне все время кажется, что за нами кто-то следит. Будто кто-то или что-то хочет напасть исподтишка.

— Девочка, да это уже мания… — улыбается Лигант, но в тот же момент Сэйми, шагающая впереди, резко останавливается и отскакивает назад с выставленным локтем.

Лигант с легкостью уклоняется, пропуская шейду в опасной близости от себя, и его движения напоминают танец; а Сэйми похожа на его неуклюжую партнершу. Он продолжает идти также беззаботно и легко, как раньше. Даже не оборачиваясь.

— Когда-нибудь договоришься! — шипит Сэйми.

— Мы еще не дошли, а вы уже готовы перегрызть глотки друг другу, — устало ворчит Риллах. — Прекрасная команда. Больше и сказать нечего. Баббар, ты бы придержал свою сестру, а ты, Лигант, придержал бы свой язык. Если он раздражает некоторых из нас, то представь, как могут разозлиться шиагарры.

— Я не стану сдерживать свою сестру, — говорит Баббар. — Даже тогда, когда она не права.

— Только потому, что она твоя сестра? — спрашивает Лигант. Он смотрит на хищно улыбающуюся Сэйми.

— Да.

— Эх, ну почему у меня нет брата или сестры? — с театральной выразительной патетикой вопрошает Лигант. — Всю жизнь приходится поддерживать себя самого, независимо от того, прав я или нет. Даже сейчас я один против двоих. Это так несправедливо!

— Даже вообразить не могу. — Риллах смотрит вверх, где в кронах бледных дубов мерцают крошечные снежинки. — Женская версия тебя. — Он вздыхает, оставляя при себе комментарии к наступающему снегопаду.

В ответ на слова Риллаха Лигант лишь улыбается своей привычной улыбкой, а затем убирает руки под плащ и оттягивает его кулаками, имитируя тем самым выступающую женскую грудь.

— Примерно вот так! — Лигант посылает воздушный поцелуй Риллаху и хлопает ресницами.

Баббар начинает хохотать, привлекая к себе внимание остальных членов группы. Риллах же опускает лицо в ладонь и сжимает переносицу указательным и большим пальцами. Идущие впереди отряда Лераиш с Лифантией лишь несколько мгновений смотрят на короткое представление Лиганта, а затем возвращаются к своему разговору:

— Разве есть утерянные строки из Геннории? — удивляется Лераиш.

— Конечно, — отвечает Лифантия. — Ее постоянно изменяют, тем самым влияя на сознание верующих хегальдин. Всех я не помню, но есть наиболее запомнившиеся мне, те, что, действительно, заключают в себе определенную мудрость.

Он молчит несколько мгновений, формируя в голове мысль так, чтобы процитировать фразы в точности, как он их прочел в свое время, а затем цитирует их вслух:

— «Не упоминай богов своих, если неуверен в том, что рядом нет ушей, не желающих слышать о вере твоей». Или «Не совершай лишь две ошибки в своей жизни — осознать истину, когда уже поздно, и думать, что уже поздно в то время, когда есть время все изменить — и тогда поймешь, что не одной дорогой ведет тебя судьба».

— Общественные проповеди явно идут вразрез с первой заповедью, ведь голос Корда, — произнося имя пастыря, Лераиш невольно морщится. — голос, этого… священнослужителя не заботится о чужих ушах.