Хей, Осман!

Орхан подумал, что, в сущности, отец хочет сказать о государстве османов следующее: когда-нибудь оно падёт! И едва Орхан подумал такое, как тотчас же отец посмотрел на него и произнёс слова, загадочные, быть может, для всех остальных, но понятные для Орхана:

   - Ничто не вечно и не может быть вечным! Вечен один лишь Аллах, вечно Его милосердие и вечно служение Ему!..

Затем Осман снова распределил тимары. Он приказал Михалу записывать это распределение по-гречески, а Орхану — на тюркском наречии. Осман назвал тимары своих сыновей, своих полководцев; не позабыл и воинов, которые отличались в битвах и походах...

   - А теперь я хочу сказать тебе, Орхан! Пусть Аллах дарует тебе победы в битвах. Поощряй справедливость и тем украшай землю. Возводи учёность в достоинство, чтоб утверждён был закон Аллаха! Утверждай правую веру!.. Похорони меня в Бурсе. Я знаю, Бурса непременно станет нашим городом. В этом нет у меня сомнений! Знаю я также, что в Бурсе есть у неверных большой храм, который они называют Манастир, купол этого храма блестит, как серебро. В этом храме должна быть устроена мечеть... А я... - голос прервался... - Слушай!.. Орхан!.. Будут соблазнять тебя, понуждать к непокорству Аллаху, но ты никогда не поддавайся! Помни, то, что не заповедано Аллахом, запретно для тебя; совершай лишь то, что дозволено Аллахом! Окружай себя мудрыми богословами, ведающими священное. Прежде чем совершить нечто, обдумай, как будешь вершить, да и стоит ли вершить. Будь милостив к тем, которые покорятся тебе. И не скупись на доброту и милосердие; раздавай их щедрыми горстями, обеими руками. Человек покоряется доброте охотно, а насилию - противится... Положи меня под серебряным куполом...

Осман вновь и вновь смотрел на своих сыновей... Взгляд его то и дело невольно останавливался на лице Орхана; и словно бы проглядывали сквозь это красивое мужское лицо давние черты юной Мальхун... Осман поморщился; он не хотел сейчас, перед смертью, отдавать предпочтение кому-либо их своих сыновей...

   - ...Справедливости... - бормотал он... - Справедливости... -Словно бы просил, молил Аллаха послать ему, Осману, это чувство справедливости...

Осман приподнялся с трудом и простёр руки к сыновьям, будто хотел обнять их всех... Сыновья подались к отцу, склонились... Руки его упали... На мгновение он закрыл глаза, но тотчас открыл вновь; проговорил тихо:

   — Я всё сказал вам. Прощайте. Пусть остаётся подле меня брат Михал и пусть Мальхун Хатун придёт ко мне...

Осман вновь закрыл глаза. Сыновья оставили его с Михалом, и очень скоро пришла и Мальхун. Осман лежал с закрытыми глазами. Тучная Мальхун Хатун села рядом, и во всех её движениях и жестах виделась мягкая и спокойная женская уверенность. Лёгким уверенным движением протянула она руку, взяла за руку Османа и крепко, ласково, безоглядно сжала его запястье... Тогда и Михал склонился и взял другую руку Османа, и удерживал его руку в своей руке...

Осман чуял обе эти руки, удерживавшие его в земной жизни. Было чувство, будто эти руки, мужская и женская, ведут его, всё его существо, уводят в юность, уже далеко... Мысли Османа были смутны...

Он знал, что он - икбалия - счастливый... Жизнь была хороша, но не хотелось умирать, хотелось ещё пожить... Чего не было в жизни? Он пытался понять, вспомнить... Полная свобода? Но разве она не бывает лишь в предсмертном воображении?.. Только в предсмертном воображении бывает свобода... Серебряная крыша... Неверные поставили новый купол на свою церковь, блестящий, как серебро... Там... лежать... под серебряным куполом... Думал... Что было в его жизни?.. Было детство, было ожидание, длинные дни... А затем?.. Было всё - всё равно! Всё равно - жить или умереть; всё равно - предадут или останутся верны... А после?.. Он старится, глаза его теперь готовы изливать слёзы... Он верит людям, а они любят его, почитают...

Он умер, но он не знал, что умер; так и не узнал... Он медленно ехал верхом на хорошем коне через весеннее поле... Маки в траве зелёной колыхались под ветерком... Бескрайнее маковое поле... Он отчего-то совсем свободен... Где он?.. Куда его путь?.. Ему всё равно... Потому что он свободен...