ХЕЛЕН СИНГЕР КАПЛАН

здесь благом. Идеал силы и мощи сближает Адлера с Ф. Ницше (7), у которого

индивидуальная психология показана как воля к власти, могуществу, как первичное

стремление. Учение о социальной полноценности как конечной точке

сверхкомпенсации одинаково четко отделяет психологию и от христианского идеала

слабости, и от ницшеанского культа индивидуальной силы.

В-третьих, учение о сверхкомпенсации дефекта необходимо отграничить от старой

наивно-биологической теории компенсации органов, или, иначе, от теории викариата

органов чувств. Несомненно, что в ней уже заключалось первое научное

предчувствие той истины, что выпадение функции дает толчок к развитию других

заступающих ее место функций. Но это предчувствие выражено наивно и искаженно.

Отношения между органами чувств прямо приравниваются к отношениям между парными

органами; осязание и слух якобы прямо компенсируют выпавшее зрение, как здоровая

почка заболевшую; органический минус механически покрывается органическим же

плюсом, и остается неясным при таком перепрыгивании через все

социально-психологические инстанции, что побуждает ухо и кожу к компенсации:

ведь выпадение зрения не затрагивает жизненно необходимых отправлений. Практика

и наука давно разоблачили несостоятельность этого учения.

Фактическое исследование показало, что у слепого ребенка не происходит

автоматического повышения осязания или слуха за счет недо стающего зрения (К.

Bürklen, 1924). Напротив, не зрение само по себе замещается, а возникающие

из его отсутствия затруднения разрешаются путем развития психической надстройки.

Так, мы встречаемся с мнением о повышенной памяти, повышенном внимании,

повышенных речевых способностях слепых. Именно в этом видит А. Петцельд (8),

которому принадлежит лучшая работа по психологии слепых (A. Petzeld, 1925),

основную черту сверхкомпенсации. Самое характерное для личности слепого,

полагает он, возможность при помощи речи усвоить социальный опыт зрячих. X.

Гризбах показал, что догма викариата чувств не выдержала критики, и "слепой был

настолько же приближен к обществу зрячих, насколько он был удален от него

теорией викариата" (там же, с. 30-31). Зерно истины действительно есть в этой

теории; оно заключено в понимании того, что всякий дефект не ограничивается

изолированным выпадением функции, но влечет за собой радикальную перестройку

всей личности и вызывает к жизни новые психические силы, дает им новое

направление. Только наивное представление о чисто органической природе

компенсации, только игнорирование социально-психологического момента в этом

процессе, только незнание конечного направления и общей природы сверхкомпенсации

отделяют старое у чение от нового.

В-четвертых, наконец, надо установить истинное отношение учения Адлера к

складывающейся в последние годы советской лечебной социальной педагогике,

построенной на данных рефлексологии. Разграничение этих двух кругов идей

сводится к тому, что учение об условных рефлексах дает научную основу для

построения самого механизма воспитательного процесса, учение о сверхкомпенсации

для понимания самого процесса развития ребенка. Многие авторы, в том числе и я,

анализировали обучение слепых или глухих с точки зрения условных рефлексов и

приходили к глубочайше важному выводу: нет никакой принципиальной разницы между

воспитанием зрячего и слепого ребенка, новые условные связи завязываются

одинаковым способом с любого анализатора, влияние организованных внешн их

воздействий является определяющей силой воспитания. Целая школа под руководством

И. А. Соколянского (9) разрабатывает новую методику обучения глухонемых речи на

основе этого учения и достигает при этом и поразительных практических

результатов, и те оретических положений, предвосхищающих построения самой

прогрессивной европейской сурдопедагогики. Но ограничиваться этим нельзя. Нельзя

полагать, что теоретически снимается всякая разница между воспитанием слепого,

глухого и нормального ребенка, нельзя потому, что на деле эта разница существует

и дает себя знать. Весь исторический опыт сурдо- и тифлопедагогики гово рит за

это. Необходимо еще учесть особенности развития ребенка с дефектом. Воспитатель

должен знать, в чем коренится своеобразие специальной педагогики, какие факты в

развитии ребенка отвечают этому своеобразию и требуют его. Что слепой или глухой

реб енок с точки зрения педагогики принципиально может быть приравнен к

нормальному - это истина; но он достигает того же, чего достигает нормальный

ребенок, иным способом, на ином пути, иными средствами. И для педагога особенно

важно знать именно это сво еобразие пути, по которому нужно повести ребенка.

Биография слепого не похожа на биографию зрячего; невозможно допустить, что

слепота не вызовет глубокого своеобразия всей линии развития.

В сущности финальный характер психологических актов, их направленность на