Читаем Хеллфайр полностью

Святыня на мгновение закрыла мне обзор. Когда мы были в тени, я увидел яркое белое здание рядом с окружным центром. Оно выглядело совершенно новым.

- Вдова Семь Один, это Дикарь Пять Один. Четыре минуты до подлета. Откуда они нападают? - спросил Джейк.

- Вдова Семь Один. Мы разнесли все на куски с севера. Они прорыли тоннели между зданиями на террасах и из каждого дома на востоке стреляют по нам. Подождите немного...

Я мог услышать характерный треск и щелчки пуль, пролетающие мимо авианаводчика, и периодические хлопки и взрывы.

-... и мы думаем, они пытаются пробраться через южную стену - продолжал он - но мы не можем сказать точно, потому что сангары были оставлены.

Черт возьми, у него не было наблюдателей. Должно быть, они под ужасным огнем.

- Принято. Три минуты до подлета. - сказал Джейк. Я вижу белое Н-образное здание к югу от вас.

- Вдова Семь Один. Подтверждаю. Поторопитесь. Мы начали бой гранатами за Южную стену.

"Харриеры" должны были прибыть в то же время, что и мы. Мы должны будем передать им все, когда они прибудут. Хорошо, что они этого не сделали. "Харриеры" со своими бомбами и снарядами не смогут стрелять рядом с нашими войсками; они не смогли бы им помочь.

Черт, на самом деле мы тоже не можем...

Мой обзор на белое здание стал лучше. Оно было расположено боком к нам и имело вид буквы "Н". Сразу за ним была база. Выглядело так, как будто они были одно целое. Я знал, что это не так, потому что заглядывал туда несколько раз. Там был узкий переулок.

Когда войска выходили для пополнения запасов, они поворачивали направо, а затем снова направо, чтобы спуститься по переулку между белым зданием и южной стеной окружного центра. Этот проход был тесным.

Талибы сменили свою тактику с тех пор, как мы наподдали им в операции "Мутай". До 4-го июля они встречали "Апачи" в открытую и мало их уважали. Они пытались стрелять в нас, а затем бросали оружие.

После того, как мы надавали им по задницам в Навзад, они делали все, что бы атаковать только в том случае, если не ожидалось прикрытия "Апачей". Теперь они сражались только из укрытий. Они подгоняли свои атаки под нашу реакцию. Тридцать минут боя, затем перерыв, затем тридцать минут боя и так до самого утра. Это война на истощение продолжалась день и ночь, неделями. Это выматывало войска.

Талибы так нас опасались, что прорыли тоннели, что бы подобраться как можно ближе к окружному центру. Они сначала блефовали с атакой вполсилы, проверяя, будет ли прикрытие "Апачей", и когда мы не появились, они пошли туда.

Теперь мы прибыли в бушующую битву и у нас был шанс поймать этих подонков со спущенными штанами. Меня беспокоила только дистанция. Слишком близко и мы будем либо стрелять с риском убить наших собственных солдат, либо прекратим огонь и вместо этого будем снимать их смерть. Мне очень захотелось сходить поссать.

Я посмотрел вниз, на экран у моего колена. Изображение с TADS Саймона блестело под утренним солнцем. Не было никакой активности на главной улице.

Мы выскочили слева от Святыни, около километра, как если бы огибали Навзад. Джон выскочил справа. Нас разделяло около километра, и мы выходили на боевую атакующую позицию на южной стороне окружного центра.

Наши прицелы и датчики увеличили белое здание. Облачка дыма вылетали из-под крыши.

Мы проследили за западной частью города, и вышли перпендикулярно переулку между окружным центром и белым зданием; район был интересный. Это место кишело талибами, кружащимися словно дервиши, так как они забрасывали гранаты через пятнадцатифутовую стену. Наши парни из окружного центра бросали свои в ответ.

Они были вытеснены из своих сангаров в юго-восточном и юго-западном углах окружного центра и поэтому понятия не имели, что их гранаты без эффекта взрывались на вражеской крыше.

Одетые в свободные одежды фигуры двигались взад и вперед между переулком и зданием, пополняя запасы гранат.

- Доставь меня к ним - рявкнул Саймон.

Я потащил наискось ручку циклического шага и утопил ее во внутренней стороне моего правого бедра, бросив вертолет в крутом развороте. Я снова вывел его наружу, лицом к окружному центру, затем, наклонив, двигаясь подобно крабу, выровнял нас с переулком.

В этот момент Джон и Джейк все еще шли по дуге слева от нас.

Я быстро ввел их в курс дела.

- У нас есть талибы в переулке на юге от окружного центра и положительно идентифицировали их как враждебных. Заходим на обстрел из пушки, но это опасно близко, так что надо быстро получить разрешение.

- Я вижу их, оставайтесь на месте. - Джон прервался, что бы поговорить с авианаводчиком. Положительная идентификация гранатометчиков была достаточной, согласно ПОО, для открытия огня, но не было дистанции. Это было страшно. Опасно близко было преуменьшением в высшей степени.

- Вдова Семь Один, это Дикарь Пять Ноль. Мы ПИД их. Они опасно близко. Повторяю, опасно близко. Подтвердите, что хотите что бы мы открыли огонь.

Вдова отбросил позывной, что бы ответить как можно быстрее:

- А насколько точны ваши тридцатимиллиметровые?

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное