Хэллгейт: семья

— Но о чём-то схожем, — губы, тронутые бордовой помадой, вновь растянулись в улыбке. — Так или иначе, с того чёрного дня минуло много лет. Наша с Люсьеном вражда давно превратилась во что-то иное. Ни один из нас не ненавидит другого, что бы ни говорили вокруг.

— Это… радует, — помедлив, произнесла Джин.

С удивлением она поняла, что её и впрямь радовало отсутствие вражды между вампирами. Слишком много всего навалилось на этот маленький городок — и, если бы Эмилия и Люсьен до сих пор мечтали вцепиться друг другу в глотки, он мог и не выдержать такого накала страстей.

Ласковые и вместе с тем тревожные, пробирающие до костей напевы скрипки вдруг стихли. Зал словно по волшебству погрузился в полумрак, а на небольшой балкончик вышел Люсьен. В отличие от гостей, маскарадный костюм он демонстративно не надел: давал понять, что сегодня его задача — лишь любоваться чужой изобретательностью.

— Друзья мои! — вскинул он руки, будто хотел обнять всех присутствующих. — Рад снова видеть вас здесь, на ежегодном вечере по случаю празднования Хэллоуина. Сегодня среди нас и новые лица, что особенно приятно.

Люсьен бросил быстрый взгляд в их сторону, и Джин показалось, что глядел он именно на неё.

— Ешьте, пейте и веселитесь! — продолжил он. — Какие бы разногласия ни вставали на пути нашей дружбы в иные дни, в этих стенах их сегодня не существует. И счастливого Хэллоуина!

Вокруг захлопали и заулюлюкали, зал наполнился звоном бокалов. Люсьен же будто растворился, чтобы вскоре появиться уже на первом этаже, среди гостей — Джин различила кремовый, безукоризненно сшитый пиджак меж многочисленных тёмных одеяний.

— Он верен себе, — рассмеялась Эмилия беззлобно, — любит эффектно появиться, этого не отнять. Впрочем, никто из нас не откажется немного поиграть с публикой, если есть возможность.

Джин хотела ответить, но компания, стоявшая перед ними, как раз расступилась, и она заметила Стэши и Алекса.

«Делай ставку на минимализм», — вспомнилось Джин. Стэши так и поступила: надела простое бордовое платье на тонких бретелях, сшитое из мягкого, искрящегося в свете многочисленных канделябров бархата, и ободок с рожками в тон — ни дать ни взять обольстительный дьявол на правом плече шерифа.

А вот Алекс…

Не веря своим глазам, Джин прижала ладонь ко рту: на нём было полное облачение графа Дракулы — накладные клыки и те не забыл. Появиться так в сердце вампирской общины мог либо заправский шутник, либо чёртов самоубийца.

— Шериф Нолан, похоже, большой смельчак, — раздался голос Эмилии над самым ухом Джин. — Но я бы на его месте всё же была немного осторожнее. Скажите ему об этом… А я, пожалуй, пойду перекинусь парой слов со старым другом, пока он не увидел это показательное выступление.

От былого тепла в её тоне не осталось и следа.

Предчувствуя недоброе, Джин поднялась навстречу Алексу и Стэши.

***

— Видит бог, ты сумасшедший, — сказала Стэши, не скрывая восхищения, и фыркнула, когда Алекс развёл руками, и тяжёлые рукава его сюртука колыхнулись в такт движению. — Если Люсьен увидит…

— Увидит.

Как ни крути, а он был последним, от кого она ожидала чего-то подобного. Всё же Алекс таил в себе уйму сюрпризов, и это, пожалуй, приводило её в полнейший восторг. Стэши была уверена, что их новый шериф — тихоня, призванный играть по правилам, но случай с Кровавой Мэри заставил её задуматься, а уж эта выходка…

Чёрт, да столкни их жизнь в другое время — и Стэши не колебалась бы ни минуты.

Сейчас же она просто с удовольствием наблюдала, как все смотрят на них, провожают взглядами, будто не верят, что кто-то и впрямь мог решиться на такое, и хохот булькал у неё в горле, не находя выхода.

Больше всего на свете Стэши ненавидела, когда ей было скучно. Если вокруг становилось тихо и спокойно, в руках у неё немедленно что-то ломалось — а следом, за редким исключением, ломалось и в жизни. Она могла смириться с тоской — чёрт, до приезда в Хэллгейт у неё было два года, чтобы потосковать вдоволь и разобрать каждый этап своей дурацкой судьбы на составляющие, — но не со скукой.

Тоска была понятна. Она прибивала Стэши к земле, ворочалась под ребром с глухим ворчанием, то и дело вынуждала, махнув рукой на срочное дело, забраться в постель и пролежать там до позднего вечера. Но скука… Поганая скука выбивала из колеи, непредсказуемая, забиралась слишком глубоко и в голову, и в сердце.

Теперь, когда у Стэши появились Джин и Алекс, ей стало отчаянно весело — и только ради них она могла снова и снова перебирать бумаги, которые и без того знала наизусть, кидаться на другой конец города ради очередной зацепки, копать хоть под простого механика, давно погибшего от её руки, хоть под мэра.

Последние месяцы, впрочем, принесли плоды.