Хендерсон, король дождя

Из этой маленькой комнаты мы попали в длинную галерею, огороженную тростником. Тату последовала за нами. Король рванул вперёд, оставив меня далеко позади. Я ускорил шаг — и тотчас почувствовал, как сильно пострадали накануне мои босые ступни. Так что я еле ковылял, а мужеподобная Тату, с её тяжёлой поступью, наступала мне на пятки. Футов через пятьдесят нам попалась другая дверь. Генеральша подняла здоровенный засов. Он был из дерева, но, очевидно, не легче железного, потому что у женщины слегка подогнулись ноги, но она-таки взяла вес. Король юркнул в дверь. Последовав за ним, я увидел довольно широкую лестницу, уходившую во тьму. Оттуда дохнуло затхлостью и плесенью. Но король безбоязненно ринулся вниз. Я подумал: чего нам не хватает, так это шахтёрской лампы и канарейки.[15] Но ничего не поделаешь, капитан Хендерсон, надо спускаться! В этот момент я сознательно старался пробудить в себе мой боевой дух. Я крикнул: «Король!» — но не дождался ответа. Разведя руки в стороны, я поискал перил или хотя бы стены, но ничего не нащупал. Хорошо хоть ступеньки были широкими и гладкими.

Когда Тату с лязгом водрузила засов на место, запирая нас снаружи, мрак стал кромешным. Мне оставалось только спускаться или сесть на верхнюю ступеньку и дожидаться короля, рискуя потерять его уважение и все, чего мне удалось добиться благодаря победе над Муммой. Так что я продолжал осторожно спускаться, мысленно уговаривая себя: «Не теряй веры, Хендерсон. Не теряй веры». Наконец впереди забрезжил свет, и я увидел нижний конец лестницы. Мы очутились в подвальном помещении под дворцом; свет шёл из узенькой, как бойница, щели над головой. Как оказалось, лестница ещё не кончилась, а только сделала поворот. Нам стали попадаться разбитые ступеньки; в просветы пробивалась трава. Я опять не выдержал:

— Ваше величество! Вы здесь? Эй, ваше величество!

Снизу не донеслось ни звука; только ветер развевал в воздухе паутину. Я продолжил спуск. Нижние ступеньки оказались земляными. Мне вспомнилось потрясение, испытанное мною в Баньоле-сюр-Мер, когда я увидел в аквариуме ту тварь, прижавшую голову к стеклу.

Постепенно стены расширились, образуя что-то вроде пещеры. Слева от себя я увидел чёрный вход в туннель; туда меня определённо не тянуло. Напротив стояла полукруглая стена с приоткрытой дверью. Король успел войти внутрь, но одной рукой все ещё держался за косяк. Я хотел было спросить, куда мы направляемся, но оттуда послышалось львиное рычание, и надобность в ответе отпала. Я понял: он ведёт меня в клетку льва — очевидно, не того, которого обязан был добыть, чтобы стать полноценным королём. Я замер, как вкопанный. По всей видимости, мне тоже предстояло войти в клетку. Ни за что на свете! Доверие доверием, но как бывший солдат, я не мог не искать путей к отступлению. Наверху меня ждала запертая дверь. Тату ни за что не выпустит меня отсюда, а льву ничего не стоит в несколько прыжков догнать меня и обагрить морду моею кровью. На первое будет печень: хищники всегда начинают с этого вкуснейшего, жизненно важного органа. Другой путь вёл в туннель, который наверняка приведёт меня ещё к одной запертой двери. Я стоял в этих несчастных зелёных штанах, надетых поверх нестиранных трусов, и размышлял, Рычание стало громче. Послышался голос короля: он разговаривал со зверем на варири, временами — очевидно, ради меня — переходя на английский.

— Ну-ну, милая. Не надо нервничать. Вот так, моя куколка.

Итак, в камере была львица, и он её успокаивал. Потом, не повышая голоса, обратился ко мне:

— Хендерсон-Сунго, она знает о вашем присутствии. Медленно, шаг за шагом, подойдите ко мне.

Я сделал шаг вперёд. Не стану отрицать: в этом сыграло определённую роль тяжкое бремя, лежавшее на моей совести после нападения на кота, подброшенного мне бывшими квартирантами. Король пошевелил пальцами, подзывая меня к себе. Я сделал несколько малюсеньких шажков. Отрывистые звуки, издаваемые зверем, впивались в меня колючками. Постепенно я смог разглядеть его целиком — с хищной пастью, ясными глазами и массивными лапами. Король взял меня за руку и слегка подтолкнул к львице. Она подошла и ткнулась в меня мордой. Я ахнул.

— Не дёргайтесь, — предупредил король и снова ласково заговорил с львицей:

— Спокойно, куколка, это Хендерсон.

Львица была довольно крупной — нам до пояса. Она потёрлась о ногу Дахфу и принялась обследовать меня. Я почувствовал её нос у себя под мышкой, а затем между ног; от этого мой бедный член скукожился и устремился в естественное укрытие под брюхом. Не отпуская моей руки, король продолжал уговаривать львицу. От волнения я прикусил внутреннюю сторону щеки и от боли закрыл глаза, приготовившись к страданию. Однако львица оставила в покое мои половые органы и возобновила ходьбу.

— Все в порядке, Хендерсон-Сунго, — заверил король. — Вы ей понравились.

— Откуда вы знаете?

— Откуда я знаю? — переспросил он, делая ударение на «я». — Ещё бы мне не знать: ведь это же Атти! Не правда ли, какая красавица? Стойте смирно, мистер Хендерсон-Сунго, не шевелитесь.