Хэппи-энда не будет

Сегодня студенты разбередили мою старую рану. Да, именно так… Они расковыряли уже хорошо заросшую и забытую рану на сердце и совести. Прошло пять лет с того злополучного дня, но эти глаза я помню до сих пор. Хотя, честно признаюсь, мне удалось их подзабыть, но они часто посещали меня во снах. Смешно, но я уже и забыл, откуда они взялись в моей жизни, а ведь пять лет назад я видел их каждый раз, когда засыпал ночью, и сразу вскакивал на своей постели, чем постоянно пугал свою, уже покойную, жену. О, эти глаза! Теперь я уверен, последнее, что я увижу на смертном одре, это будут именно они, а также мысли о Женечке и Наташе. Возможно, Андрея я тоже вспомню, ведь именно он был тем связующим звеном, которое держало всю эту историю в том русле, которым ей суждено было идти. Обидно, но я вспомню тех людей, которые моими родственниками не являлись… Моя любимая Томочка, скоро, очень скоро мы встретимся с тобой, кто бы что не утверждал про смерть…

Глаза… Опять они… Теперь я их вижу даже в те мгновенья, когда мои собственные глаза скрываются за веками, и сознание на доли секунды окутывает тьма. Как можно надиктовывать что-либо, когда перед тобой стоит этот взгляд? Мама, мамочка, родная моя, почему ты не отдала меня в художественную школу, чтобы я мог зарисовать их и показать людям? Ведь никто же не поверит в это! Ну да, ещё один вопрос без ответа… Мама, прости меня, я не специально вспомнил о тебе, описывая эту историю, это всё эмоции, усиленные предстоящей встречей с барышней в чёрном одеянии. Прости, родная, я не хотел… Учитывая, что скорее всего, это будет моей последней записью, хотелось бы сказать спасибо и тебе, мой отец. Ведь это именно ты привил мне «полезную» привычку, благодаря которой рак поедает мои лёгкие. Да, это сарказм, папа, именно сарказм… Извини… Подумать только, какой-то части моих пациентов эта привычка помогает почувствовать себя получше, при этом убивая их изнутри, а меня просто убивает. Стоит признаться, мне тоже доставляло море удовольствия вдыхать горький дым, но, на мой взгляд, кроме морального удовольствия мне это больше ничего не давало.

Наташа, как мне жаль тебя, но ничего уже не поделать. Да, сейчас и только здесь я могу утверждать со стопроцентной уверенностью: это именно она послужила тем фактором, который привёл тебя в нашу больницу и прописал тебя у нас на то время, пока ты не решилась на тот поступок. Это всё она и её глаза!

Всё время, что мне приходилось видеть таких людей по своей работе, я знал, что это болезнь. ЗНАЛ! Но сейчас я весь изъеден сомнениями… Может, и среди остальных людей были те, кто на самом деле не болел? Может, и среди них были такие, как Женечка, совмещавшие в себе две, а может, и больше, сущностей? Теперь я уверен, что это было НЕ расщепление личности! Конечно же, нет! Их действительно две, и они обе делят одно маленькое детское тело. Скорее всего, одной из них там очень тесно…

Но её глаза… О Боже, как такое может быть? Они ответ на тот вопрос, который мучал меня первое время и с которым мне удалось справиться, внушив себе, что такое невозможно. Оказывается, всё может быть…

Томочка, я уже иду. Вот только сейчас…»

Хэппи-энда не будет

Из-под колёс проезжавшей мимо фуры выскочил камень, с хрустом ударившись о машину. Мужчина, сидевший за рулём, дёрнулся, на мгновение подумав, что камень сможет преодолеть стеклянную преграду и влетит внутрь салона. Бегло осмотрев стекло, он не заметил никаких следов от попадания, и, успокоившись, улыбнулся своим мыслям. Правда, вспоминая треск от удара, он начинал сомневаться, что всё обошлось хорошо. Теперь придётся придумывать, как по возвращению в Харьков объяснять всё шефу.

Он ехал из Киева, возвращаясь домой после недолгой командировки. Работая водителем в производственной компании, мужчина частенько ездил по разным городам Украины, отвозя шефа на встречи. Сейчас же он ехал сам – начальник не смог поехать из-за болезни сына. Документы и товар были важны, поэтому пришлось отправлять водителя, не доверяя груз курьерской службе.

Подъезжая к Полтаве, он решил, что не мешало бы заправить боевого товарища, хотя бензина было ещё достаточно. Руководство выдавало талоны на топливо, имеющие определённый срок действия, и лучше было влить их в бак, чем потом оправдываться перед начальником логистического отдела. Прикинув, что спокойно можно влить около тридцати литров, он перестал думать о камне и направил все свои мысли на предстоящее посещение кафе при заправке. Может, ещё и кофе выпить? Деньги, выданные на поездку, ещё оставались, так что можно было шикануть, взяв последний писк моды среди заправляющихся – французский хот-дог. А кофе можно взять с молоком! Такой кофе выйдет дороже, но это же за счёт фирмы, так почему же не взять? Отправляясь в путь на личной машине, он ничего не пил и не ел на заправках, всякий раз сокрушённо рассматривая цены. Но сейчас, сидя за рулём рабочего Mondeo, он мог себе это позволить. Ещё бы, машина представительского класса, а не то что его семёрка пятнадцатилетней давности.