Хэппи-энда не будет

– Вот так я и познакомился с Наташей, а также с её мужем Андреем. Наташа рассказала мне совсем другую версию событий в ванной комнате. С её слов, получалось так, что дочь смеялась, глядя на неё. Наташа сначала подумала, что дочь, как и говорила, собиралась её убить, но у той были совсем другие планы. Смеясь, она сообщила матери, что никто ей не поверит в то, что здесь произойдёт. Наташа удивилась этим словам, но смысл их ей стал понятен только тогда, когда дочь, всё так же смеясь, провела ножом по своей руке. Кровь закапала на пол, и Женя закричала. Но Наташе показалось, что кричала она не от боли, а с какой-то радостью в голосе. Затем дочь кинула ей нож, Наташа от испуга тоже закричала, но схватилась за него как за свою последнюю надежду и защиту. Женя просчитала и это. Она понимала, что теперь на ноже останутся отпечатки матери и никаким образом она уже себя не оправдает. Мы все с вами прекрасно понимаем, что любой суд стал бы на сторону ребёнка. Да что там суд! Мать обвинили бы с вероятностью в сто процентов, даже не привлекая дочь к разбирательству. Это был чёткий и холодный просчёт маленькой девочки.

Договорив это, Сергей Петрович снова подошёл к окну. Он рассматривал улицу и одиноко идущих по ней людей. Третья областная психбольница не была тем местом, в котором из окна можно было наблюдать большое скопление народа, и Пархоменко нравилось это вынужденное одиночество редких прохожих, которых он любил провожать взглядом. Ему всегда было интересно, куда именно торопятся эти люди, которые не одеты в больничные халаты, а значит, не являются его коллегами по работе. Почему-то всегда было такое чувство, что они просто хотят сбежать отсюда как можно подальше, так как это место у здорового человека положительных эмоций не вызывало.

Пока он смотрел в окно, сзади раздавался лёгкий шёпот. Он сменил тишину, висевшую над студентами в момент его рассказа. Профессор задал им задачу, которую они пытались переварить, и сейчас не могли найти ответа на самый главный вопрос этой истории: что же произошло на самом деле?

Шёпот прервал всё тот же Павлов, что очень порадовало преподавателя.

– Но вы так и не ответили… да и мы не совсем поняли, как данная ситуация соотносится с заданным вам вопросом.

Пархоменко вернулся на своё место и осмотрел студентов. Десятки глаз были сейчас прикованы к нему, и он был этому рад. Они жаждали ответа, а значит, он не зря их так долго учил. Ну что же, они получат его. По крайней мере, в той форме, в которой он сможет им его дать.

– Сергей, – обратился от к Павлову, – как вы считаете, какой диагноз я поставил Наташе?

– Ну, очевидно же, что параноидную шизофрению…

– Логично. Объясните почему?

Сергей немного замялся, но настойчивый и серьёзный голос профессора не оставляли ему шансов.

– Ну, я так думаю, что здесь налицо присутствует параноидный бред: вера Наташи в то, что дочь начала за ней настоящую охоту. Также можно наблюдать и описание женщиной непонятных взглядов со стороны Жени, и, как мне кажется, её мужа. Ну и, я так понимаю, можно прибавить к этому мысль о наличии любовницы, в виде дочери, у Андрея. Хотя, в последнем я не очень уверен…

– В принципе, вы правы, – подвёл итог Пархоменко. – Тут можно найти и странное поведение пациентки, и необычную, местами даже очень странную речь, а также специфическое восприятие происходящего вокруг неё. Про явно выраженные бредовые идеи я даже говорить не буду. Были проведены исследования, взяты все необходимые анализы, за спиной у меня остались десятки часов бесед с этой женщиной. Не поверите, но я очень сильно хотел ей помочь, так как мой хороший друг очень просил меня об этом. Шизофрения была эпизодической, причём, явно с нарастающим дефектом, так что я был чист перед собой и был на все сто процентов уверен, что ставлю правильный диагноз. К слову, я уверен в этом до сих пор, но… Но мне нужно было увидеть источник этого заболевания.

– Тот фактор, который вёл Наташу к её состоянию… дочь…

– Совершенно верно! – взмахнул руками Пархоменко. – Кто-то только что прошептал правильный ответ! Мне нужна была Женя. И её привели ко мне. Меня интересовала реакция пациентки на дочь, поэтому я разрешил посещение. Если бы я тогда знал, чем это закончится…

Снова повисла звенящая тишина. Все ждали продолжения, но профессор молчал. Сидящие на первых рядах студенты могли наблюдать, как меняется его выражение лица. Очень незначительные изменения происходили на нём, но это всё, что вырвалось наружу. Пархоменко пытался скрыть свои эмоции, хотя до конца не смог этого сделать.

– Так что, с девочкой действительно что-то было не так? Наташе это не казалось?

Сергей Петрович посмотрел на Любу и улыбнулся. Всё-таки, смышлёных студентов он подготовил. Хорошая смена растёт.