Херсонеситы

– Ясно. Настроение все там же! – хмыкнула Тася.

– Где – там же?

– В яме. И не собирается выкарабкиваться. Я в таких случаях или развиваю бурную деятельность, или сажусь на автобус, еду, потом выхожу на первой попавшейся остановке и иду куда глаза глядят. Как идея?

– Нормально… Тася! – Может, это действительно выход? – Тасечка, ты гений! Я, когда ехал в поезде, познакомился с одним дядькой. Старикан – что надо! Всю дорогу про Севастополь хвастался. Знаешь, как интересно! Он водолазом работал, и ему, конечно, есть о чем вспомнить. Адрес оставил, приглашал в гости. И – слушай внимательно! – обещал! на катере! покатать! На настоящем, водолазном! Как идейка?

– Нормально. Евграф, ты, случайно, не помнишь адрес этого дядьки?

– Помню. Там все просто: Катерная, десять-а. Зовут Виктор Павлович.

– А-а-а… – Тася хитро улыбнулась. – Евграф, Виктор Павлович – это мой дедушка!

* * *

Звонок был поздний – придремавшая тетя Люся даже вздрогнула. Трубка застрочила пулеметом:

– Евграф, дед просто обалдел, когда узнал, что его любимая внучка познакомилась с мальчиком из поезда. А тебя расхваливал! «Такой вдумчивый юноша! Такой культурный!» Ну, в этом роде. Потом я ему намекнула про катер. Он меня, кстати, туда давно собирался сводить, да все то некогда, то пришвартовались в неудобном месте… В общем, приезжай утром к восьми в Южную бухту. Как добираться, тебе Люсьена объяснит. Всё, пока!

* * *

Какой мальчишка не мечтает о море…

Евграф не мечтал. Не пускал в зеленом детстве кораблики по быстрому ручью (если не считать единственного – утонувшего). Не представлял себя за штурвалом с развевающимися на ветру непокорными волосами. Никаких соленых брызг в лицо и криков: «Земля!» Об этом и было доложено чуть припозднившейся Тасе, пока они переходили железнодорожное полотно, тянущееся вдоль берега.

– Ты бы еще про это деду расписал!

– И что?

– Он всю жизнь на море. Это – его!

– А мое – биология. Я, когда малым был, снимал с паутины пауков и на палочке тащил домой. Десятками. Потом селил в подъезде. Представляешь мой подъезд через неделю? Голливудский ужастик! Всё в паутине. Пауки громадные. Висят, мух за обе щеки трескают!

– У пауков нет щек! Догадываюсь, чем увлечение закончилось. Ремнем?

– Ревом. Папа шваброй по стенам прошелся – зоопарк испарился.

– Но ребеночек, как я понимаю, не угомонился?

– Естественно. Интересы мальчика пошли вглубь и вширь.

– Слушай, мальчик! Так, может, мы зря на катер нацелились? – лукаво сощурилась Тася. – Может, лучше кузнечиков половим?

– Ладно дразниться! А вдруг я сейчас взойду на борт – и замкнет меня на море. На всю жизнь!

– У нас в классе почти все мальчишки в мореходку собираются после школы.

– Столько романтиков?

– Не знаю… Кто-то мечтает. Кто-то надеется заработать.

Евграф собрался ответить, что романтика у каждого своя, но Тася перепрыгнула через невысокий бордюр, замахала над головой руками:

– Дед! Де-ед! Это мы!

Виктор Павлович стоял на бетонной набережной, около небольшого серого катера, пришвартованного кормовыми и носовыми тросами к чугунным береговым кнехтам. Его собеседником был кряжистый мужичок с торчащими из-под кепки кудрями и до черноты загорелым лицом.

Оклик Таси прервал оживленную беседу. Виктор Павлович, продолжая жестикулировать, обернулся на голос внучки.

– Вот и наши юнги пожаловали!

Когда «юнги» приблизились, представил собеседника:

– Знакомьтесь, ребятушки. Владимир Дмитриевич – прославленный капитан этого заслуженного судна. В его команде три самых лучших на всем Черноморском флоте водолаза и два умелых моториста.

– Да ладно тебе, Палыч! Нашел прославленного… – неожиданно смутился «морской волк», чем сразу же расположил к себе Евграфа.

– Здрасте! – Тася неожиданно присела в смешном девчачьем книксене.

– А это что за барышня? Никак, Таисия Батьковна пожаловала?

– Она самая, – закивал дед.

– Да быть не может! Обманываешь, Палыч! Та, которую я знал, была ма-а-аленькая и тощенькая. А эта – большая и ладненькая.

– Выросла… Дмитрич, ну, как договорились, я покажу моим орлам катер. Таська-то хоть и внучка моряка, а в море по-настоящему не выходила. О Евграфе уж и не говорю – сухопутный хлопец.

– Нет проблем! – согласился капитан. – Только сегодня мы водолаза не спускаем – идем в Стрелецкую бухту, на базу.

– Им и без водолаза поглядеть хватит.

– Тогда милости прошу! – Капитан совсем не романтично, чуть покряхтывая, перебрался на палубу, поискал кого-то глазами и, не найдя, крикнул: – Толик, работаем! Отдай концы!

– Бедный Толик! – прыснула Тася и, уловив насмешливый взгляд деда, сообщила Евграфу: – Некоторые думают, что их внучка не знает команды на отшвартовку!

Несмотря на невысокое солнце, палуба уже жарила, словно хорошо прогретая сковородка.

Евграф перегнулся через борт, поглядел на непрозрачную зелено-голубую воду:

– Мутная.

– Тут, в бухте, всегда так: винты ил поднимают, – пояснил Виктор Павлович. – Вот в море выйдем – там посмотришь.

К этому времени невидимый Толик, наверное, уже «отдал концы». Двигатель довольно заворчал, палуба дрогнула, и катер плавно, задним ходом начал удаляться от причала.