Херсонеситы

– Евграф, у тебя все в порядке? – тихонько шепнула Тася, когда их, осмотревших катер от носа до кормы, пригласили в кубрик отведать настоящего «водолазного» плова с мидиями. – Мне кажется, что ты все время о чем-то думаешь. О чем-то неприятном.

– Да есть тут одна темка. Не обращай внимания.

– Но, может, я…

– Тась, к нашей экскурсии это не имеет никакого отношения, – заверил Евграф и, чтобы прекратить не очень удобный разговор, громко спросил: – А почему плов «водолазный»?

– Так я мидии для него лично с затопленной баржи снял, – принялся объяснять Саня. – Мы ее вчера вечером подняли. Баржа на скале лежала, поэтому мидия хорошая, отборная, песок на зубах не заскрипит. Но, заметьте, конечно, не это главное.

– А что?

– Такое произведение водолазного искусства, как плов, положено есть по правилам – под водолазные байки.

– Ух ты! Александр Григорьевич, мне дед кое-что рассказывал. Истории всякие. Лопнуть от смеха можно! – воскликнула Тася.

– Ну, лопаться такой симпатичной барышне мы не позволим – неэстетично. А интересненьким, так и быть, попотчуем. Палыч, вам первому и начинать! По старшинству.

Катер покачивало. Круглые иллюминаторы, деревянный стол, по стенам – обшитые дерматином диваны, приглушенный свет и какой-то особый запах – смесь соляры, дерева и моря… Евграф потихоньку приходил в себя.

– Давай, Палыч, давай! Про клотик им расскажи. Про кнехты! – поддакнул капитан.

– Про клотик – это теперь любой знает, – махнул рукой Виктор Павлович. – Когда молодой на службу приходил, его бывалые матросы за кипятком на клотик отправляли. Вот он, бедолага, и бегал по кораблю с чайником, клотик искал.

Водолаз наткнулся на неподвижный взгляд Евграфа, запнулся.

– Ты, дружок, так внимательно слушаешь… Неужели не знаешь, где клотик у судна?

– Ну-у-у-у… Он где-нибудь на кухне, то есть камбузе…

– Глядите, деды́! Еще один салага! – засмеялся Саня. – Клотик – это самая высокая точка на корабельной мачте.

– Не смешно. Дедовщина какая-то…

– Ну, дедовщины, жестокой, современной, у водолазов как раз и не было, – покачал головой Виктор Павлович. – Догадываетесь почему?

– Потому что за твою жизнь другой в ответе, – даже не спросила – уточнила Тася.

– Верно. Когда ты на глубине, от того, кто на шлангах дежурит, зависит всё. Поэтому без дедовщины. А шутки… Ты, Евграф, в другом мире вырос, вот тебе и не смешно. Хотя… Произошел у нас на катере один случай, после которого даже безобидные шутники перевелись. Вот послушайте.

Я тогда только-только службу начал и вместе с двумя такими же, Васей Мануйленко и Гришей Панкратовым, был направлен на ВМ – водолазный морской катер. Он побольше этого, и команда не маленькая. Прибыли мы в субботу. А в воскресенье водолазный старшина Леша Мошкин решил экипаж повеселить. Я-то парень севастопольский, меня не тронули. Определили с Васей ржавчину на корме скрести. Мы работаем и слышим, как Мошкин говорит Грише: «Нехорошо, когда молодой моряк бездельничает. Потрудиться надо. На носу железный пень видел?» Гриша кивнул. «Так вот, иди к мотористам, возьми кувалду. Надо этот пень осадить. Что-то он слишком из палубы выпер. Мешает». Гриша: «Будет сделано!»

Мы на корме ржавчину скребем, экипаж во главе со старшиной рядом отдыхает. Вдруг слышим: бум-бум-бум! «О! Работает! Кнехт забивает!» – водолазы грохнули и продолжили разговоры. А Гриша все колотит и колотит. Вдруг кто-то говорит старшине: «Слышь, Леха, а чегой-то звук не тот?» Мошкин прислушался: звук действительно странный. Должен звон стоять, а вместо этого – глухие удары. Старшина за борт перегнулся – Гришу не видно: рубка закрывает. «Быстро кто-нибудь на нос, гляньте, что этот салага делает!» Один из водолазов пошел. Возвращается – белее мела. «Там этот… Под кувалду новый! командирский! реглан! подложил. И колотит по нему!»

– А что такое реглан? – шепнула, боясь перебить, Тася.

– Куртка кожаная. На цигейке. И капюшон тоже меховой. Добротная, дорогущая. Раньше такие командирам на флоте выдавали.

– И что дальше было?

– Все повскакивали, побежали на нос. Мы с Васей тоже. Мошкин реглан разбитый из-под кувалды выхватил, под нос Грише тычет: «Ты это чего? Зачем?» А Панкратов спокойно так кувалду положил, потянулся: «Так кнехт (заметьте, не пень, а кнехт!) – чугунный. А кувалда, товарищ старшина, железная. От ударов кнехт лопнуть может. На что швартоваться будем?» Откуда было знать шутнику Мошкину, что Гриша наш в рыболовецком колхозе родился и жил до армии. А отец его – капитан рыболовного судна, сейнера. В море с папой Гриша с пяти лет ходил!

– Досталось старшине от командира? – засмеялся Евграф.

– Замяли! – усмехнулся и Виктор Павлович. – Мошкин реглан схватил – и в самоволку. Не знаю, что он на складе наплел, но реглан ему на такой же точно заменили. Зато шуточки на катере прекратились.

– И Грише вашему никто морду, ой, извините, лицо не набил?

– Наоборот, зауважали. Говорю же, не бывает у водолазов дедовщины! – Виктор Павлович поднял руки, сдаваясь: – Ну, я свою порцию баек под плов выдал. Владимир Дмитрич, твоя очередь молодежь забавлять!