ХГЧ. Хорионический гонадотропин человека

– Соединяй, говорю! Некогда тут мне рассусоливать. Это раньше тут все сидели ради одного человека – самого себя. Сегодня мы будем человечество спасать!

– Что ты задумал делать?

– Варить кашу из топора.

Из зала совещаний, где некогда Григорьев транслировал видео блогера, выносили все: столы, экраны, кулеры и мягкие диваны с массажными механизмами. Все, что отвлекает от мысленной деятельности, поставили вне оказавшегося просторным зала. Расставили ненужное вдоль коридора. Груды беговых дорожек и бильярдных столов непроизвольно выстроили баррикаду на входе вестибюля. Иной космический турист или корреспондент подумал бы, что управление полетами захватили террористы. По сути, так и было – всей операцией руководил фанатик, безмерно преданный своему делу, с верой во всевозможность человеческого разума. Он поклялся камня на камне не оставить от космонавтики в том виде, как она выживает сейчас. Он проповедовал перерождение идеи.

Григорьев посадил напротив себя Валентина, достал папку бумаг и сдвинул лохматые брови. Протокольно вопросил:

– Ну, а теперь рассказывай, что тут у вас произошло…

– То, что знаешь из СМИ…

– Упустим преамбулы.

– Все сваливают ответственность друг на друга: поставщики, заказчики, кураторы, министерства.

– Я не ищу виновных. Я хочу увидеть проблему! – прервал его Григорьев.

– У парня должна была кончиться еда ещё неделю назад. Он там как в блокаде сидит, норма урезана так, что с койки не вставай. И ещё… журналисты не знают… барахлит система воздухообмена. Скоро и воздух кончится.

– Не беда! Какие есть поселения ближайшие?

Доктор покрутил глобус Марса, удачно пронесенный мимо.

– База европейцев. Там лишь роботы обитают. Англо-саксы не определились, как толерантно отправить первую команду: негроидной расы, европеоидной, женщины, мужчины, би… Все сложно.

– А чувства роботов никто не спросил… толерантные Вы наши вши. Ладно, дальше…

– Южнее, у расщелины, расположились модули Space X.

– А этим, так понимаю, санкции запрещают обслуживать русских?

– Да.

– А если Татаринов сменит гражданство? Или придет под нейтральным знаменем к ним, как тогда, в 2018 на Олимпиаде?

– Исключено. Это будет позор для отечественной космонавтики.

– Происходящее сейчас – позор всего человечества!

Григорьев с досады вновь крутанул глобус. Тот покачнулся, попрыгал на одной ножке, но сохранил баланс.

– Бардак! Войны между племенами в песках Аравии влияют на покорение космоса двум передовым государствам! Ты понимаешь, о чем я говорил пять лет назад, когда уходил?! Экономические дилеммы Земли не должны влиять на работу в космосе. Если мы хотим покорять звёзды, надо оставить распри дома. За порог нужно идти рука об руку!

– Это идеалистические болабольства. Ты экономист, знаешь, космические программы – огромный рынок. Если выкинут с Марса Россию, непременно станут монополистами на планете США. Как Китай на Венере. С учётом собственной единственной базы на Луне – Space X имеют большие перспективы по могуществу на рынках всей Солнечной системы.

– Выходит, их не удастся уговорить спасать нашего космонавта.

– Деньги… – многозначно пожал плечами Валентин.

– Суровый закон рынка. Все так… – согласился Григорьев и посмотрел на точку глобуса, где капитан Татаринов дожидался вердикта по своей судьбе.

– Вот что, Валентин. Все эти годы я не праздно проводил время на пенсии.

– Не сомневался. Одна модель твоего солнечного Г-паруса чего стоит! Кстати, я тебе за нее обязан.

– Мы ему все должны.

Григорьев властно показал на фотографию, высветившуюся на главном экране зала. В импровизированном новом кабинете по чрезвычайному спасению марсианской программы настраивали аппаратуру, подключали мониторы и проекторы.

– А купить у Space X через офшор, чтобы европейские роботы доставили?

– Пробовали. У банка, осуществившего таковую операцию, моментально будет отозвана лицензия. Ни один офшор на это не пойдет.

– Тогда у нас последний путь. И следовать ему надо было в самом начале космических полетов.

– Время назад не отмотать.

– Зато, благодаря геройскому полету Татаринова, у нас есть шанс вылечить этот мир.

– О чем ты говоришь?

– Мировая экономика безнадежно больна. Все эти постоянные кризисы, войны ради ресурсов, санкционные противостояния – смертельная болезнь, ведущая наше общество в тупик. Посуди, разве дружба двух поселенцев на Марсе зависит от чванства их правителей на Земле? Нет. Не должно. Они, люди-марсиане, решают свои задачи сами. Что за глупость: дабы жил в роскоши владелец огромного холдинга по сбору ракет, не понимающий в теории гравитации ни цифры, сотни инженеров, годами не смыкавшие глаз в институтах, корпевшие над чертежами вместо семейного ужина, должны продавать свои жизни науке. Абсурд! Это наша реальность, сошедшая с ума настолько, что мы отправляем поселенца на другую планету с испорченным продовольствием. Самое страшное – отправлявший знал о проблеме заранее! Ему наплевать, поскольку семья получит годную говядину на ужин. Не консервированную с соей, как на Марсе, но сочную, отделанную от еще мычащего животного.

– Ты говоришь как коммунист.