ХГЧ. Хорионический гонадотропин человека

– Отнюдь! Я не призываю все поделить. Это равноценный тупик. В конечном итоге коммунизма делить будет нечего. Все захотят богатство соседа, но мало кто пожелает производить это богатство. Коммунизм в апогее наступает, когда последний труженик, ведущий трудовые подвиги, дающий по-стахановски сто смен за раз, оглянется и увидит, что остальные девяносто девять ничего не сделали. Они сидели за его спиной и курили. Работал один, но получат по норме от выработки все. Нет, не о том я говорю.

– Я тебя вконец не понимаю, Александр. Какое отношение это имеет к космическим полетам?

– Прямое, мой друг. Пока мы не решим свои имущественные отношения здесь, нечего нам делить в космосе. Пока мы не изменим свое искаженное экономическое мышление сегодня, не можем думать о будущем. Настал момент. Необходимо создать принципиально новую систему имущественно-социального строя. И мы с тобой это сделаем!

– Наша задача – просто накормить одного голодающего астронавта. И все! Уймись, старый дурак!

– Его накормит наша система! Его и миллионы следующих за ним в космос!

На огромном экране высветилась сцена из популярного мюзикла о трагедии меж звёзд. Главный герой в черной маске, длинном плаще и с чудаковатым мечом принялся напевать армию о далёкой-далёкой галактике. Григорьев замер с вознесённым вверх за мыслью кулаком. Раскрыв рот, доктор посмотрел на экран.

– Александр Родионович! Аппаратура подключена, начинаем прямую трансляцию из центров космических полетов, – доложил кудрявый брюнет в очках с модной толстой оправой.

– Ага. – Григорьев любил напевать арию темного лорда с университетских годов. Он не слышал ее много лет. Постойте, с тех самых пор, как покинул космическую программу. В свое время один шутник ввел случайно незатейливую традицию: при наладке связи и видео контакта на «ЗАСЛОНе» тестовым режимом включать этот отрывок оперетты. Григорьев не припомнит фамилию того техника, случайно введшего забаву, теперь ставшую традицией. Зато отлично помнит, за что уволили техника. Паренёк был с неконтролируемым чувством юмора. Не останавливался в стремлении пошутить ни перед чем. При запуске очередной ракеты он в шутку ввел значение на экране от нажатия кнопки проверки заряда аккумулятора. Благодаря его усилиям на дисплее управления появилась фраза: «Убить всех человеков! Слава роботам!». Глава технического контроля не стерпел подобное. Паренька уволили. Но традиция запускать пляшущего звёздного рыцаря с подтанцовкой белых человечков осталась.

– Оставь тест видео до конца, а потом начинай всех вызванивать!

Доктор экономических наук посмотрел на наручные часы.

– В двадцать один час по Москве назначь экстренную конференцию. Кто поучаствует? Кто не подключится к нашей системе, потом будет кусать локти!

– Ты не хочешь для начала обсудить план с мировыми лидерами государств?

– Лидерами? Эти люди в галстуках при гербах своих стран, по сути, – высокопоставленные марионетки. У нас нет времени согласовывать вопросы через них. Обратимся напрямую к тем, кто им платит.

К разговаривающим корифеям космонавтики подбежал кучерявый паренек:

– Глава иранской и индийской космических корпораций на связи.

– Отлично, включай трансляцию!

Григорьев свободно изъяснялся на английском языке с представителями сторон, желающих, как и Россия, выйти из материнской утробы Земли.

8.

Красный фонарик моргнул под потолком. Так он напоминал единственному обитателю о неполадках в системе воздухоснабжения.

– Не сердись, глаз! – Татаринов воспринимал иначе периодическое подмигивание красным светом. – Откачиваю я из комнаты углекислый газ, концентрирую его в баллон, что с того плохого?

Красная вспышка.

– Не будь снобом, глаз! Ах, да… Почему бы мне просто не взять углекислого газа с улицы – там его концентрация больше. Эх, стеклянная ты дурилка, глаз! Понятно, ты не дышишь воздухом. На улице он сильно примешен радиацией. Да-да, ни один фильтр не спасает. А тут все родное, так сказать, через себя пропущенное.

Фонарик моргнул и, казалось бы, пискнул.

Иван открутил баллон от хитрой системы фильтрования, в очередной раз проверил плотность завернутого крана. Самый что ни на есть стандартный газовый баллон из цельного штампованного куска жести. С таким ещё его дедушка на заводе рессоры автомобильные варил.

– Пойми, глаз! Ты зря возмущаешься! Ничего не могу сделать с этой системой воздуха. У меня попросту нет лишнего кислорода. Знаю, скоро умру, и что с того? Когда летел сюда, мне сразу сказали – обратно не заберут. Суждено, значит, быть похороненным на Марсе. Но знаешь, что, глаз? Я не собираюсь лежать в кубрике согласно распоряжению идиотов из Москвы и ждать голодной смерти. Мне ещё многое надо сделать!

А дел у капитана было действительно невпроворот. Самое главное, что стояло на повестке дня – отфильтровать жидкость в баллоне. Для этого он вновь вышел на открытый воздух. Здесь зимы не чета земным, а ночью округа промерзает до адских холодов. То, что нужно для плана Татаринова. На морозе в минус сотню градусов, субстанция внутри баллона превратится в лёд.