ХГЧ. Хорионический гонадотропин человека

Ему бередились зелёные луга приволжских степей, жужжание насекомых над ухом. Комар не переставал жужжать, не садился на плечо испить теплой кровушки, не улетал дальше, искать новую жертву. Он целенаправленно мешал уйти в блаженный «дзен» под созерцание серебристой глади Волги. Ее волны уходили за горизонт. Татаринов отринул лень и во сне попытался отмахнуть рукой противное насекомое.

Массивная перчатка скафандра шлепнула о стекло шлема.

Он проснулся.

Жужжание не прекращалось. В отключке он пробыл относительно недолго. Пару часов. За это время буря ушла на север, оставляя припорошённые остатки марсохода выгорать под открытым солнцем.

Он повернул голову на противный звук.

Метрах в ста от места аварии по песку буксовал робот «Святая Мария». Она поднимала вокруг себя столб пыли, тем самым ещё более закапывая собственные солнечные панели. Стремление к спасению губило ее же саму. Некая форма самоедства от топтания на одном месте.

– Маша! – вскрикнул Татаринов. – Маша, ты здесь!

Он постучал в стекло марсохода, надеясь, что дружелюбным пёсиком соседский робот бросит свое зарывание костей в марсианский грунт и прибежит к нему, ласково виляя антенным хвостиком.

Иван выбрался из разбитой кабины и, оставляя следы на мелкой крошке песчаника, помчался к роботу.

Камеры того заметили движение по левому борту. Робот прекратил поднимать пыль, осмысляя приближающееся нечто.

Татаринов подлетел к роботу, принялся судорожно отчищать от грунта своего любимца из стали и пластика.

«Машка! Как я рад тебя видеть!» – он аккуратно стряхнул песок с солнечных батарей, стараясь не оцарапать их.

«Отвезешь меня в гости к Джефри?»

Камера, до того направленная на контроль действий рук человека с принимающим энергию покрытием, развернулась на девяносто градусов. Робот уставился на лицо Ивана, изумлённо крутя линзами подстройки изображения.

«К Джефри, – принялся пояснять тот, – на станцию Новый Канаверал».

Робот продолжал упрямо смотреть на него. Странно, раньше Машка так себя не вела, а уезжала, как почувствует работоспособность систем.

Перепрошили, что ли, этих стальных ребят… точно! Когда-то давно он слышал о возможности ручного управления роботами. Скорее всего, через эти глупые камеры на него пялится какой-нибудь француз или англичанин.

«Ай вонт ту драйв он Марс стейшен Нью Канаверал», – коряво, как мог, проговорил Татаринов.

Линзы моргнули.

«А, ты ж ничего не слышишь!»

– Сейчас, смотри сюда! – Татаринов отошёл от объектива взгляда робота, указал пальцем на свою приподнятую у груди правую руку. Четыре соединённых пальца подпирались большим. Он сделал движение, импровизирующее раскрывание клюва.

«Привет!» – пробурчал он, парадируя речь разговаривающей варежки скафандра.

Движения пальцев были не так просты. Чередуя длинные и короткие паузы открывания перчаточного клюва, Татаринов азбукой Морзе набил сообщение: «Мне нужно попасть на станцию Новый Канаверал. Ты меня довезешь?»

Камера подняла взор на лицо Татаринова и сделала кивок вверх-вниз.

«Покатай меня, большая черепаха!» – радостно завизжал Иван, удобно пристраиваясь на спину робота.

Пафосная пробуксовка по марсианскому грунту, и львёнок с черепахой отправились в большой и быстрый путь.

Стучать в двери станции Space X не пришлось. Два астронавта ещё издалека заприметили равномерно приближающийся к ним столб дыма.

Периметровые наблюдательные камеры передали картину едущего на печи Ивана. Фигура человека ритмично размахивала руками, явно что-то напевая себе под скафандр.

Они вышли встречать гостя на порог.

«У вас товар, у нас купец!» – слезая с самодвижущейся печки, прокричал Иван.

12.

Красный глаз сверкнул и погас, предупреждая, что в транспортном отсеке припарковался марсоход с дневной сменой. Перегонка воздуха завершилась, и глаз потух. Давление в жилом модуле стабильное.

Шлюз между отсеками открылся, в него прошла тройка космонавтов, радостно обсуждая свершенные за сегодня строительные работы.

– Тише вы, разгалделись! – шикнул на них Иван Татаринов. – Я пытаюсь поймать волну Марс-Fm.

Ребята продолжали улыбаться, но вели себя тише. Одна из них подошла к командиру, облокотилась на плечо и нежно прошептала: «Вань, а сегодня будут мелодии поромантичнее на твоей Марс-волне?»

– Будут патриотичные! – дернул плечом командир Татаринов. – Как-никак профессиональный праздник – День Космонавтики!

«Фу, зануда!» – не озвучила девушка и удалилась в помывочный модуль.

– Федя, ты закончил прибираться в конферанс комнате? – оторвался от радиоприемника Татаринов.

Шурша пневмо-ногами, робот Федор выплыл в командный отсек и приложил правый манипулятор к квадратной башке. «Выполнена гигиеническая чистка диванных поверхностей, глянцевание столовой доски и сервировка столовых приборов».

«Молодец, жестянка! Хоть кто-то тут работает».

У Ивана получалось делать серьезное лицо натужно. Он не мог сердиться на свой экипаж, но старался не сбавлять им тонуса. Иначе совсем расслабятся марсианские труженики.