ХГЧ. Хорионический гонадотропин человека

Остальные решения были приняты молниеносно. В пустующий спиртовой баллон Иван немедленно закачал воздух из кубрика, погрузил все имеющиеся на станции скафандры со встроенными кислородными баками на марсоход. Он выжмет педаль газа в пол и проведет в пути столько времени, как позволит судьба, а далее придется спешиться и ускоренным шагом, задерживать дыхание, следовать к намеченной цели. За недели пребывания в режиме кислородного голодания его организм приспособился справляться с таким переходом.

Он посмотрел в иллюминатор перед выходом, прекрасно осознавая, что это его, возможно, последний поход. Если удастся молитвами священномученика Юры Гагарина преодолеть на марсоходе полпути до Канаверала, кислорода в баках хватит на сутки пешего перехода. В лучшем случае, он задохнется, едва увидев на горизонте белесые мачты антенн Space X.

И пусть. Он погибнет героем в пути, там, где его никто никогда не найдет, а не жертвой удушья при постели. Через сотни лет люди сложат легенды, как его прах забрал Бог на небо. Может, так же канонизируют в Православной Церкви, как некогда стало популярно при реабилитации жертв коммунизма. Далеко не первая жертва демократии.

На горизонте вновь нарисовалась красная буря. В той стороне расположена станция «Новый Свет». Где-то там скоро появится холмик красного пепла над павшим астронавтом другой планеты.

И будь что будет.

– Прощай, глаз! – Татаринов вышел в отсек гаража и нажал на выпускную кнопку. Шлюз плавно закрылся, выкачался воздух.

Сел в кабину марсохода, перекинул через плечо ремень безопасности.

Не из боязни штрафов. На Марсе некому махать полосатой палкой, хотя пара человек с нетрадиционной ориентации имеются.

Если на полном ходу лопнет самодельный рессор, с учётом слабой гравитации, самодвижущийся аппарат космонавта хорошенько встряхнет. Надо уберечь себя от напрасной смерти от ушиба об потолок отечественного машиностроения. Ремень дополнительно прижал к телу бутыль с ценной жидкостью, ещё помнящей ночную выморозку из баллона. Субстанция приятным холодком обожгла бок.

«Поехали!» – Татаринов выжал с ходу максимум газу и помчался в неизвестность, навстречу непроглядной буре. Ветряная завеса приближалась к его станции ближе и ближе. Она ему не страшна. Его марсоход питался от атомной батареи, не нуждался в подзарядке светом, как безнадежно устаревшие роботы Европейского агентства. В погоне за «ЭКО-технологиями» западные партнеры напрочь отказались в своей экспедиции от атомной энергетики. Глупые. Была б тут на Марсе ещё экология, которую следовало защищать. А так… пустые эпитеты поэм для Гретты Тумберг.

Сиденье под Иваном начало пошатываться вверх-вниз. Аппарат пытался автоматически подстроить ровное положение ввиду изменившейся деформации рессор. Они начали давать слабину. Далеко за горизонтом скрылся жилой модуль. Проехали последнюю возможность вернуться назад. Помирать под нежные всхлипывания красного фонаря не хотелось. Ещё качок, в этот раз похожий на его детские прыжки в батутном парке и…

Марсоход влетел в бурю. Сплошной мглой она окружила обитателя бескрайних земель. Он не видел сторон, куда мчит. Навигатор запрограммирован на следование по заданному маршруту и знал лишь о препятствиях, исследованных на карте местности. Последнее обновление географических баз случилось, кажется, полгода назад. Надутые барханы или вымытые ветром расщелины, не известные компьютеру, вполне могут оказаться непреодолимым барьером. В один из таких он налетел в порыве реактивного прорыва. По трамплину новообразованного бархана марсоход вылетел стрелой, несомой ветром. Прыжок оказался затяжным, в какой-то момент Татаринов вспомнил яркие моменты своей жизни. В последний раз произнес пару давно забытых молитв. Оставшееся в полете время он не понимал, почему ещё не умер.

Вестибулярный аппарат в ухе вновь заработал, пискляво щекоча вернувшимся чувством падения. Удара не слышно. Скрип колес, скрежет рамы, треск лопнувших рессор, катящихся по бездорожью иных планет, загремели какофонией космической симфонии.

«Суши весла, Татаринов, приехали!»

Горлышко бутылочки под скафандром «дзынькнуло» о застёжку внутреннего кармана.

До пункта назначения оставалась заветная половина пути. В этот раз судьба благосклонна к нему, предоставляя возможность помереть с отражением цели в глазах.

«Приехали».

С учетом проделанного пути, кислорода в скафандре осталось на двенадцать часов. Нужно потратить это время с пользой.

Ликующий вокруг места аварии вальс ветра и песка не позволял выйти из кабины. Необходимо подождать погоды.

Самое правильное в таком положении – успокоиться и уснуть. Уснуть с надеждой на возможность переключиться на пятидесятилитровый баллон советских времен. Тот, что пропах парами спирта.

Он закрыл глаза, болевой шок многочисленных ударов от первой марсианской автокатастрофы увел сознание в небытие.