Хякки Яко (СИ)

— Целиком?! Обжорство никому не на пользу, знаешь ли, а уж обжорство силой… особенно чужой… Мне то повезло — я довольно удобно устроен и потому мало что способно мне навредить, ну, то есть, реально навредить, и потому, как правило, всё что не сделаю мне идёт только на пользу. Однако важно знать меру! — серьёзно подытожил Повелитель Костей, после чего тихо добавил, — Да и что я собака что ли — объедки собирать, да кости обгладывать — тем более костей тут нет ещё.

— А культисты? — вдруг всполошился Хирузен.

— А что с ними?

— Где они все? По вашим рассказам их тут должно быть под сотню!

— Ну да. Сто три, если быть точным.

— И где они сейчас?

— Известно где — толпятся возле сердца своего Господина, точнее возле того что от него осталось. Они, собственно, с самого начала туда всей толпой и понеслись, как только поняли что происходит неладное. Они ведь тоже часть его тела, как тромбоциты или кровеносные тельца, от того и живучие такие — его сила их подпитывает постоянно, не давая умереть, но и помогать не спешит — жадный он, этот Джашин, да и боль их любит, она для него тоже сила, потому и ничего больше не даёт.

— Сенсей, — Хирузен явно был обеспокоен услышанным, но старался не подавать виду. Кагуя явно стал куда адекватнее, но лишь Ками знают когда всё вновь переменится, — Мы вряд ли сможем справиться со всеми, тем более если к ним на подмогу уже направляется их Бог.

— Не Бог он, — отмахнулся Кагуя, даже не сбавляя шаг, — Так, просто ещё один жадный до силы дурак. Таких везде много. Да и с чего ты вообще решил, что я позволю вам драться?

— Но сенсей! — тут уже не смогла утерпеть куноичи, — Мы не можем вас бросить! Оставит биться одного против армии культистов и этого демона! Так нельзя!

— А с чего вы решили что Я буду с ними драться? — теперь уже Кагуя возмущённо оглядывал их компанию, — У меня между прочим планы! Как минимум надо успеть перекинуться парой слов с одним хитрым стариком, пока я окончательно не отупел и не забыл об этом. Мне недосуг давить каждую отдельную клетку, лишь для того чтобы потом размазать их обладателя. Ограничусь последним пунктом, и они сами помрут вслед за Хозяином. Надо только дождаться когда он прибудет. Но, как я уже сказал — это вопрос решённый. Бессильная злость — такое себе удовольствие. Ни тебе экстаза яростной битвы, ни азарта победы, ни возвышающего опыта, ни даже поучительной пищи для ума, но как же легко она толкает разумных на поистине самоубийственные поступки! Каждый раз поражаюсь! И ведь лишь самую малость на него повлиял, только для того чтобы сразу кинулся, а не удумал мстить исподтишка, а всё остальное он сам!

— Постойте, — оторопело откликнулся Хомура, — Так это вы его сюда заманили?

— Ну разумеется. Я ведь уже сказал — глодать объедки не в моих привычках, — проговорил Кагуя и хитро им улыбнулся.

— Но… раз так… то почему мы ещё здесь? — в конец запутавшись в происходящем, жалобно протянула Кохару.

— Потому что жертва всегда должна быть уверена, что она — хищник, и быть нацеленной точно на мнимые слабые места своей «добычи» — первое правило охоты. Однако… — стены вновь содрогнулись, но в этот раз этим дело не ограничилось. Весь зал начал дрожать и искривляться, заваливаясь на бок. Грохот крошащихся скал заглушил собой всё вокруг, но даже в этом безумии трое шиноби отчётливо разобрали довольные интонации Кагуи, — В этом больше нет нужды.

* * *

Он видел это словно во сне. Как вековые горные отроги взбеленились, раскалываемые ужасающим давлением, что рвалось наружу прямиком из земных недр. Как снежные шапки утёсов взлетели вверх, на лету перемешиваясь с тучами пыли и пепла. Он видел, как из открывшегося провала высунулась склизкие щупальца, обвивая собой изувеченные основания скал, а после показалось остальное.

Как ни странно, это действительно походило на кровеносную систему. Не человека точно: иное расположение артерий, другое строение сосудов и просто отличная конфигурация всей системы, но всё же, не смотря на множество различий, общие черты сохранялись, и прямо перед ним, словно бы вырванное чей-то волей переплетение гниющих сосудов и вен, в которых порой можно было различит остатки чьих-то тел и конечностей, карабкалось наружу, из своей древней колыбели.

Выбравшись же, и встав во весь свой исполинский рост, оно возвысилось над уцелевшими горными вершинами и замерло.

Не было ни звериного рева, ни яростного крика, просто пространство на миг содрогнулось, после чего на мир обрушилась ненависть такой силы, что камни трескались и иссыхали под её напором. Столь концентрированную злобу Хирузен доселе не мог и вообразить. Едва он сумел осознать этот факт, как из-под земли появилось новое чудовище.