Хидэёси. Строитель современной Японии

Я отправил в Корею быстроходные корабли, чтобы приказать ей покориться императору Японии. Если она откажется, она узнает через посредство тех же быстроходных кораблей, что в ближайшем году я приду ее наказать. Даже Китай подпадет под мою власть…

(Berry.

Р. 207.)

Мир за пределами Японии, когда-то, в 1586 г., ставший известным благодаря визиту в Осаку иностранных священнослужителей, выявление во время похода на Кюсю богатств, поступивших извне, и загадочная жизнь, непочтительная по отношению к привычным рамкам и обращенная к пустоте моря, удары волн которого смутно доносились в больших портах, открытых к океану, — не вскружило ли это Хидэёси голову, одновременно изобретательную и прагматичную? Чтобы давать пищу раздумьям, он приобрел две карты: карту мира, нанесенную на ширму, — наследство Нобунага, — которая украшала его апартаменты, и другую, на веере, которую он мог носить с собой повсюду. ОДнако разве мечта такого человека не воплощается в реальность быстро?

В феврале 1590 г., еще до начала осады Одавара, он написал суверену островов Рюкю, архипелага, который, словно пуповина, соединял Южную Японию с Юго-Восточной Азией, Кюсю — с Формозой. Немногим более века назад, в 1451 г., острова направили посольство в Киото, принятое знаменитым Асикага Ёсимаса; с тех пор ездили и другие, но нерегулярно. Несомненно, Хидэёси хотел укрепить эти невнятные ленные отношения и придать им вес, какого они никогда не имели. Поэтому он написал письмо, делая особый упор на свою победу, высказывая желание распространить свою власть за пределы Японии, находящейся теперь в его руках, и выражая стремление создать совместно с чужеземцем общую семью — что это было, безмерная наивность или банальная причуда диктатора?

Может быть, проект переправы в Корею был тоже выдвинут давно, если верить словам отца Луиша Фроиша, в 1586 г. нанесшего визит в замок Осака:

Он также сказал, что почти добился подчинения всей Японии; его намерение заключается не в том, чтобы завоевывать другие королевства или другие богатства, потому что их у него достаточно, а лишь в том, чтобы обессмертить свое имя… он принял решение привести в порядок дела в Японии на стабильной основе, а потом передать их бремя своему брату Хидэнага, в то время как он сам отправится на завоевание Кореи и Китая; для этого он как раз собирает доски, чтобы изготовить две тысячи кораблей, необходимых для перевозки армии. Что касается него, он не хочет ничего от Отцов, за исключением возможности купить у португальцев два больших и хорошо снаряженных корабля, — он бы оплатил все и дал офицерам лучшее жалованье. И если он встретит смерть в этом начинании, для него имеет некоторое значение, чтобы о нем сказали — он был первым из японцев, который бросился туда; если он добьется успеха и если китайцы ему подчинятся, он у них не отнимет страну, как не останется в ней и сам…

(Murdoch.

Р. 305.)

Это показное бескорыстие перед иностранцем, которого он желал растрогать, в сочетании с обещанием везде строить церкви, а затем обратить китайцев в христианство, должно быть, едва гость вышел за порог, сменилось прагматизмом, который лучше согласовался со стремлением к непременной эффективности.