Хидэёси. Строитель современной Японии

Вы отдали мне два костюма на Новый год, и я этому порадовался, пожелав Вам долгой и счастливой жизни. Я рассчитываю переправиться в Корею весной, взять все лично на себя, а потом устроить триумфальное возвращение. Я особенно доволен вестью, что здоровье Ваше улучшилось после того, как Вы съездили на воды. Этого аиста я поймал, охотясь с соколом, и преподношу его Вам в надежде, что он доставит Вам удовольствие… (26 декабря 1592 г.)

(Boscaro.

Р. 49.).

Но в Корее удача ему изменяла. Если китайская военная машина была тяжеловесной, если требовалось время, чтобы она пришла в движение, сама ее масса способствовала тому, чтобы эффективность она сохраняла надолго. В январе 1593 г., несмотря на холода северных зим, 40 тысяч солдат китайской армии достигли окрестностей Сеула, после того как обратили в бегство японский авангард, расквартированный близ Пхеньяна. Тем не менее игра была еще не окончена, и японское военное искусство снова совершило чудо: японская пехота, вооруженная длинными копьями, пригодными для того, чтобы выбивать всадников из седла, и мушкетами, разгромила архаичную китайскую кавалерию полководца Ли Жусуна, вооруженную лишь короткими мечами, бесполезными вне рукопашной схватки. Однако японские командиры знали, что преимущества у них уже не будет: в мае 1593 г. представлялось, что спасение — лишь в переговорах.

К счастью, Китай согласился направить троих поверенных в делах в замок Нагоя, и Хидэёси заявил о своем намерении женить императора Японии на дочери Ваньли.

На самом ли деле он собирался это сделать? Корейская кампания не вызвала энтузиазма, на который он рассчитывал. Если сеньоры запада страны пошли за ним, то восточные — которые и примкнули совсем недавно — проявили вежливую, но холодную сдержанность: ни один из Токугава, ни один из Датэ, ни один из Уэсуги не согласился взяться за оружие лично и принять участие в походе — все, и то словно скрепя сердце, прислали маловыразительных представителей.

Хидэёси понял. Кстати, все призывало его в Киото: слабеющее здоровье матери, а также неожиданная и счастливая новость — Ёдо-гими, молодая мать милого Цурумацу, слишком рано ушедшего из жизни, снова беременна. Он узнал об этом из письма самой Нэнэ, своей супруги, и та, несомненно, выразила в письме по этому поводу огорчение, с которым Хидэёси посчитался:

…Эти дни я немного кашлял, почему Вам и не писал, и сажусь за письмо я впервые. Я также рад узнать, что Дама Ни-но-мару [Ёдогими] беременна, но вспомните, прошу Вас, что я не желаю иметь ребенка. Сыном тайко должен был бы стать Цурумацу, но он ушел в иной мир. Смутило бы Вас то, что будущий ребенок касается только Дамы Ни-но-мару? (Письмо к Нэнэ, 11 мая 1593 г.)

(Boscaro.

Р. 56.)

Он демонстрировал безразличие, чтобы смягчить страдания жены из-за ее бесплодия, но хозяин Японий проявил безграничную радость, по пути из Нагоя в Киото наконец узнав о благополучных родах и, не желая того, выдав свои чувства:

Счастлив, что Мацура прислал человека столь быстро. Передайте ему, пожалуйста, мою благодарность. Я предполагаю, что Мацура присутствовал при родах и послал мне гонца, как только смог; я хотел бы назвать [ребенка] Хирон. Пусть даже самые низшие слуги не используют почетную приставку «о» [говоря о нем, чтобы не вызвать ревности богов, которые могли бы забрать его к себе обратно]. Называйте его только Хирои, Хирои. Я очень скоро совершу триумфальное возвращение (Письмо к Нэнэ, 9 августа 1593 г.)

(Boscaro.

Р. 59.).

Потом он пишет молодой матери: