Хидэёси. Строитель современной Японии

Роковая слепота! Хидэёси в высшей степени обладал организационным талантом и прежде всего талантом военной организации. Но, столь хорошо зная сердце своих людей и своих противников на архипелаге, он совершенно не имел представления о психологии народов материка. Он не понял, что для корейцев, живущих в пограничной стране, куца постоянно вторгались и которой постоянно угрожали, бежать означало выигрывать время для организации сопротивления. Он неправильно оценивал и китайскую медлительность (император Китая, проведя мобилизацию, все еще не давал приказа своим войскам пересечь Ялу, пограничную реку), и низкий боевой дух китайских солдат, когда они наконец перешли в наступление, и их быстрый отход, и проволочки Пекина, делавшего вид, что с почтением относится к Кониси Юкинага и желает вступить с ним в переговоры. Японские воины, одновременно крайне искушенные и крайне наивные, ни на миг не представляли себе традиционной непопулярности военной службы в Китае, медлительности администрации и страны, в равной мере огромных, подчиненности военной власти гражданской — как могли вообразить себе такое они, для кого гибель в бою была целью жизни и ее высшим завершением? Они, при всей увлеченности героическими рассказами из китайских романов, забыли также, что существуют другие формы войны, кроме столкновения в правильном боевом порядке. Они не понимали, что можно играть по другим правилам, чем их правила, и что рыцарство в Китае утратило популярность с эпохи Воюющих царств и исчезло давно, с основанием империи в 221 г. до нашей эры.

В то время как японская армия столь легко восторжествовала на суше, корейский адмирал Ли Сунсин атаковал японский флот, ждавший в портах, и почти полностью утопил его; тем самым японцы лишились возможностей для снабжения — трудно жить в стране, практикующей принцип выжженной земли, — для получения смены и даже для отступления. Тогда в сельской местности, которую захватчики считали заброшенной, замелькали тени крестьян: они уничтожали то, что оставалось от урожая, и бросали на японские лагеря диверсионные группы; это была уже не война наемников и не поединок чести, это было народное восстание. Осенью 1592 г. японские вожди признали очевидное: надо заключать перемирие — к этому стремились обе стороны, находя в этом равную выгоду.

Совершит ли наконец Хидэёси поездку, ту переправу, которую он до сих пор откладывал под разными предлогами? Или же его сердце не могло покинуть Киото и его всегдашних пристрастий, не покидавших его, даже когда он принимал важнейшие решения для международной политики?

Я отправляю Вам это письмо по зрелом размышлении. Поскольку я должен дать Вам много приказов, прежде чем направлюсь в Корею [он не уехал раньше, потому что море было неспокойным], прошу Вас: приезжайте сюда в течение десяти дней после 5-го числа первого месяца. Поскольку здесь Вы задержитесь всего на пять дней, поймите это и приезжайте быстро. И возьмите с собой знатока плотницкого дела, который привезет план Фусими. Проблема намадзу [гигантской рыбы-кошки, на спине которой, согласно мифам, стоит Япония и чьи движения вызывают землетрясения] столь важна для строительства Фусими, что я хотел бы выстроить его таким, чтобы намадзу не смог на него напасть. Вы должны приехать как можно скорей, с плотником и с планом. Вам незачем брать с собой подарки или что-либо еще.

Приезжайте, прошу Вас, с двумя-тремя всадниками, чтобы избежать затруднений по дороге… Что касается постройки Фусими, я хочу, чтобы ее осуществили с величайшей заботой, в соответствии с предпочтениями и вкусами Рикю (Письмо Маэда Гэнъи, 11 декабря 1592 г.)

(Boscaro.

Р. 48.).

Ему не хватало домашнего очага; он писал об этом между строк Маа, дочери Маэда Тосииэ и своей самой юной наложнице:.