Хигналир (СИ)

— Почему в доме бармена всё было таким странным? Путешествуя по провинциям Миивы, побывав в Санчиоре, я повидал людей, далёких от религиозного фанатизма и Хигналира. Как оказалось, в большинстве своём они довольно предсказуемы и просты. Не задумываясь особо, сегодня они делают то, что и вчера, что следует из их прошлого, как будто являясь следствиями всего того, что происходило с ними.

— Делают, что следует делать, исходя из их социальных ролей, всецело вживаясь в них? Банкир ведет себя как банкир, воспитатель как воспитатель, дедушка как дедушка, а ожидать чего другого всё равно что на судьбу роптать, в надежде на изменения — бессмысленно. Я потому в детстве и думала, что они... что внутри у них нет живого наблюдателя. Они — часть природы, их выбор предписан законами вселенной.

— Что, если только религия способна раскрыть в нас свободу воли? — почему-то я поднял взор к облакам.

— Не нужна мне была ни религия, ни проклятие, чтобы понять всё это уже в детском возрасте. Так что нет.

— Так ты заметила эти до глубины сердца родственные нам странности в доме Пиллтеца?

— Может, Споквейг распродает проклятые хигналирские побрякушки по всей провинции? Он ведь так и делает. Не знаю. Чурьбовка — Тэлкхроет же, правильно? Не Ульгхвиналь?

— И я не знаю. Да. Кажется, потихоньку я перестаю замечать различия между “нормально” и “как в Хигналире”. Привыкаю. Странности нормализуются и уже не выделяются так на картине мира.

— В твоей картине мира тоже не достает чего-то самого важного? — с легкой ноткой тоски произнесла она.

— Вот да! Всегда чего-то не хватает! — воскликнул я так, будто с языка болячку сорвала. — Что-то столь простое, неуловимое... как эфир, как конечный смысл всех смыслов. Нет, определённо больше. Но, знаешь... во время того, титанического, покура, во мне взорвалась идея, вспышкой осветив всю непроглядную неизвестности, на мгновение я ясно увидел, что в этой тьме нет ничего такого, чего свет озарения не мог бы преодолеть. Взорвалась идея о том, что сей свет излучает наша с тобой связь, тот факт, что мы можем просто сидеть вместе и делать что захотим, говорить, что вздумается, и никакого сопротивления нет, ибо доверие кристально чисто.

Мы замолчали. И что-то поникли, будто траурная речь прозвучала.

— А потом, — продолжил я, — моё внутреннее пространство поглотила чернуха, хах, твои эти сложности банального существования, и-и-и... беспристрастность бытия... непреодолимость, нерешаемость вселенских задач, без которых жизнь — нескончаемое волочение туши через болото уныния, движение, мотивируемое лишь сиюминутной нестерпимой неудовлетворенностью.

Теперь Снолли повеселела, и с усмешкой сказала:

— Да-да-да, узнаю себя, хех, вот это про меня было, хе-хе.

А я удивился сам себе:

— Ого, как удачно получилось донести до уст столь тонкое чувство, ну, заставившее пообещать, что вытащу тебя из этого безобразия. “Ибо за правду топлю,” — процитировал себя я, точно так же помпезно стукнув по груди, как в тот раз. По-другому такие фразы не произносятся. — Тогда, в моменте, я это едва осознал, потом долго не мог осмыслить, а когда на следующий день осмыслил, никак не мог разобраться, и только сейчас смог озвучить.

— Длинный же путь прошло твоё чувство, от души через весь разум в рот, хах. Лоб у тебя долгий, — показала она на моей голове траекторию полета мысли от макушки до подбородка, медленно проведя указательным пальцем мне перед лицом, как бы чрезмерно акцентируя на баснословной длительности такого пути и, следовательно, длины лба.

Мы присели на скамейку. Любовались природой.

— Ох, ой, глянь, полетели, — она показала пальцем в небо.

Я вгляделся, но ничего не увидел.

— Кто полетели?

— Голуби твоей души, — чересчур благоговейно произнесла она.

Стало дико смешно.

— Кстати, расскажи, как ты умудрилась открыть духовную технику? — поинтересовался я.

— Благодаря медитациям и Чтобырю.

— Чем ножи метать, лучше научи медитировать. Хочу открыть третье полушарие, чувствовать, как стареют протоны.

— Это ты должен меня учить, ты столько всего знаешь о мистицизме, созерцании облаков и всём таком.

— Знаю много, а толку мало.

— Ладно, подумаю. Но только над тем, чему тебе необходимо обучиться для освоения собственных духовных техник. Сходу такое не объяснишь.

— Круто, спасибо! Сколько всего у тебя духовных техник?

— Ой, куча, но в зачаточных планах, множество ещё в разработке, и только несколько готово эффективному применению.

— А ты в курсе, что у человека может быть только одна духовная техника?

— Не-а.

— Я от шаманов узнал, что открытие духовной техники требует тотальной концентрации, постижение истинного “я”, и развитие её подобно движению от: пока движешься в одну сторону, забредаешь дальше — реализуешь больше и больше из её неисчерпаемого потенциала, множишь силу. А если переключаешься на новую, то идешь уже в сторону другую, так и, ходишь кругами, возвращаешься обратно, в то время как цель — зайти дальше. Попытка развить новую всегда будет во вред старой, ни там ни сям толком не выйдет. Но ладно, а какие готовы? Расскажи, интересно же.