Хигналир (СИ)

Выжившие гости, как выяснилось, забились в уборной и баре. С течением времени, люди умирали один за другим. А те, кто оставался жив, находился либо в состоянии агонии, либо, в лучшем случае, на лютом нервяке, в бесконтрольном страхе за жизнь. Однако Кьёрбриги, Оволюричи и Хорниксены держались сносно. С его слов, мысли самих Бурфарвалионов скакали в конвульсиях, не далеко было и до компульсий. Фродесс, Актелл и семьи из этих кланов решили отчаянно выпить. Но как только они управились с парой кружек пива, один за другим стали падать. Мозг Актелла бешено завибрировал, и болезненная вспышка выбила его из сознания. И, вот, он проснулся сегодня на рассвете. До Сутварженской печали, как я понял, они так и не дотянули. По подсчётам, из примерно шестидесяти-семидесяти гостей тридцать восемь мертвы. Выжили только Леска, Асцилия, Ифольд и Тьоргул Хорниксены, жена Тьоргула Эрзель, Утейм Хорниксен и его жена Канна, а также Ломунд и Вальв из Кьёрбригов — половина их них как раз те, кто согласился залить пивком весь этот кошмар. Этим утром все, кроме Лески и Асцилии, намерились покинуть Хигналир. Что с оставшейся частью — неизвестно, их тела не найдены. Из тех, кто без вести затерялись, были: Цесселип Храброзубый и Квищ Оволюрич, хотя про Квища кто-то говорит, что он и не приезжал, а кто-то что приезжал. Во время рассказа Актелла Фродесс подал мне со Снолли завтрак и сказал, что Квищ как раз подъехал с самый разгар событий, а куда делся в итоге — не знает. Подавляющая часть животных, пригнанных из поместья Бурфарвалион, скопытилась. Зато все хигналирские живы. Авужлика отметила, что тяжелее всего пришлось Грибоедке, сегодня она отказывается от еды и общения.

— А тот непредсказуемы пацанчик? — спросила Снолли.

— Мёртв, — ответил Актелл.

Мы замолчали.

— Вот неожиданность, я была уверена, что выживет, — сказала Снолли и мы с ней вдвоём засмеялись, а Фродесс и Актелл посмотрели на нас как на ненормальных, вылупились в ошарашенном порицании. Должно быть, потому что их двоюродный брат вчера умер.

— У меня только один вопрос, — сказал я. — В каком ещё нахрен “баре” вы закрылись? У нас что, в доме есть какой-то бар?

Я и Снолли пошли в этот самый бар, который оказался в юго-восточной части дома, возле комнаты, где можно принять ванну. В детстве там была баня. Дальше бара коридор поворачивает направо, где располагаются комнаты Бурфарвалионов и личный гардероб Актелла.

Внутри сидела Асцилия, в пьяном одиночестве. Мы зашли, и она сказала:

— Бухать всю ночь, и начинать с этого же утро — не лучшая идея, не советую, — покачала она головой.

Асцилия встала и ушла через вторую дверь. Мы сели за столик.

— Куда ведёт эта дверь, что-то не соображу... — задумался я.

Оттуда вышла Асцилия с двумя бутылками медовухи и двумя дополнительными кружками.

— А. Сюда можно пройти через кладовую, — сообразил я, — а не обходить через весь первый этаж по коридорам. А ты чё не сказала? — обратился я к Снолли. — Даже Асцилия знает, что там проход, почему я, как всегда, не в курсе?

— Да я просто за тобой поплелась, — ответила Снолли. — О своём задумалась.

Асцилия выглядела неважно.

— Что стряслось? — спросил у неё я.

— Ночь была столь необычная, ненастоящая, что в мне, наверное, думалось, что я всё-таки мы проснёмся, и Дусрак окажется жив. И все эти люди. Я ведь успела подружиться с некоторыми за дни, что провела у вас.

Она ещё и с гостями подружилась, многие из которых ещё в моём детстве сюда приезжали, а я так никого из них толком и не знаю.

— Собиралась уезжать, — говорила она, — но Авужлика предложила пожить какое-то время у вас.

Снолли вежливо вымолвила:

— Вы, конечно, простите, но, из того, что я поняла, разве ваш Дусрак не был куском сырого дерьмища?

— Хах, вы верно подметили, — ответила она. — Я бы сказала про него: “Глазированное дерьмецо”. Но дело не в нём. Ведь я не дворянских кровей, я — простая горожанка, хоть и столичная.

— А по вам и не скажешь! — удивился я. — Думал, ты принцесса или что-то вроде того.

Снолли кивнула с словами:

— Дусрак Лоучман — сын главы дома Лоучманов. Клан в близких отношениях с королём. У них ещё такой убожеский герб с двужопым ящером, ты видел, Лэд? Нет?

— Теперь придётся вернуться в Навюрлички, — вздохнула Асцилия. — Дусрак обеспечил переезд моей матери туда, чтобы я могла с ней видеться чаще. Для нас это было важно. Село находится совсем рядышком от семейного поместья Лоучманов в Ульгхвинале. И теперь она застряла в этой богом разграбленной дыре на всю оставшуюся жизнь. Мой мужик поддерживал её деньгами, а теперь он мёртв. Не о его гибели я скорблю. Давно хотела уйти от него, но не могла позволить себе вернуться нищету, ведь моя мать живёт одна, ей нужна помощь, а самой подняться на ноги мне одной не по силам.

Асцилия налила нам троим, и Снолли потянулась за своей кружкой.

— Как так получилось, я ведь не собирался сейчас пить, — я взял кружку в руки и недовольно отхлебнул.

— Со мной всегда так, а-ха-ха. Я видела сегодня, как ваша курица крыльями машет, а перед ней в воздух поднимаются столбы пыли с камнями, — поделилась Асцилия.