Хигналир (СИ)

— Может, от других слышали истории, как посреди воздуха появляется дыра и оттуда высматривает глаз? Так за человеком подглядывает Бог. Греховную жизнь свидетельствует, чтобы потом наказать, несчастьями осыпать. Мы как раз боремся с такими вещами по всему Тэлкхроету. В регионе участились случаи, когда Господь вторгается в частную жизнь людей.

— О, у меня такое было. Постоянно такая херня, — стал отвечать дедушка. — Повсюду! Идёмьте, я вам покажу.

Я крикнул:

— Мне тут рассказывали, что церковная десятина в Ульгхвинале превратилась в церковную девятину. Возмутительно, даже по меркам священной империи.

Вдруг этот человек — шпион инквизиторов. Если он правоверный священнослужитель, его лицо не сможет скрыть возмущения, ведь церковные деньги для них — святое. Меня до этой уловки как ни странно надоумил Рикфорн.

Парень посмеялся и сказал:

— Гребут как могут, краясиане эти. Напускная самоуверенность злато имущих. Конкуренции в Мииве не выдерживают, вот и бесятся. Епископы обгладывают утопленных в моче младенцев, батюшки изрыгают желчь, миссионеры вызывают паводки, церковь скупает бомжей.

А что, мысли интересные.

Местный дед повел его к каштану, что рос у западной дороги, дальше от дома.

— Во, видите? — дед указывал на кору дерева. — Лицо глядит. Вот, это очи, это нос, это брови, а это борода.

Парень неловко усмехнулся. Дед продолжал:

— Я Его лик повсюду вижу! В крупе, в тени, в грязи, в неровностях на стене. Бог смотрит...

Парень покачал головой, и через широкую улыбку сказал:

— Нет. Это просто ваше воображение.

Теперь, глядя на западную дорогу из Хигналира, у меня в голове беззвучно кричащая картинка из моего сна, каменная стена, электрический механизм, стальные руки мощи...

— Не нравится мне он, — тихо сказала Снолли, с полупьяным прищуром провожая незнакомца взглядом.

— Да тебе никто не нравится, — высказала Авужлика. — Ты весь же мир ненавидишь, на всех щуришься постоянно.

— Почти весь. Девяносто девять процентов населения планеты, — ответила Снолли.

— Ты же не знаешь этих людей! Ты даже никого из наших не знаешь, ни крестьян, ни индюков, ни котов, ни крыс — никого.

— Всегда ожидаю от малоизвестных персон худшего. Моя личная политика обусловлена статистикой. А ты слишком приветлива к незнакомцам. Ты с детства такая.

— Согласна. Мама говорила, что первое моё слово было “привет”, — поведала Авужлика. — А твоё первое слово — “что?”

— А у меня “мама”, — скромно вставил я, стесняясь своей заурядности.

— Да ладно, — саркастично протянула Снолли. — Я думала, “Бог”, скажешь.

Снолли сказала себе, что с сегодняшнего дня начинает тренироваться куда более усердно, и полная решимости, идей и намерений запряталась в библиотеку. Весь оставшийся день я её не видел.

Время до вечера прошло спокойно. Я перетаскал вещи обратно. Асцилия заняла соседнюю от моей комнату. Наши окна расположены рядом и выходят на южную сторону, но коридорный маршрут от наших дверей лежит через весь второй этаж, путь даже длиннее, чем до Снолли. Фродесс помог мне отнести кровать, а потом мы вместе сходили проверить бурфарвалионских коров, козлов и баранов. Они ещё не отошли от стресса, но хотя бы жевали. Он сказал, что, скорее всего, союзные дома разорвут отношения с Дархенсенами, после того что случилось с их членами. С членами домов. Если Споквейг не ошибся, и у новоприбывших парнокопытных пробудятся “сверхсилы”, то поместье Бурфарвалион, возможно, простит нам гибель двух сотен голов элитного скота. Вот и пришлось уповать на обещания безумца.

Потом я отправился в комнату помедитировать. Глубокая медитация не удалась: мысли набросились на меня как мухи на объедки, роились в голове, в которой было как на свалке мусорной. Одолевали воспоминания. Воспоминания, по большей части, о Яни, покойной матери. До вчерашнего дня она была будто вычеркнута из памяти. И, кажется, дело тут не в Сутварженской печали. Печать предельного сдерживания, которую снял Споквейг. Я почувствовал в сердце что-то леденящее, но живое. И вместе с тем испытал необусловленную радость. Всё, на что бы я ни посмотрел, стало видеться с другой перспективы. И за этим следовал вал вопросов.

Я основательно перелопатил прошлое. Ох, сколько всего непонятного. Почему, когда я и Снолли пришли за камнем ледрегона, земля не была вскопана, а самое главное, никто из нас не обратил на это внимание? Вопрос лежал на поверхности! Что там делал “чертобес”? Как он смог убедить меня побежать к нему в портал? Искусство иллюзий, теневая сторона школы света? Это могло бы быть ответом на все эти вопросы.