Хигналир (СИ)

— А что я, сам выбирай, я в лошадях не разбираюсь, я их не люблю.

— Ну, не знаю, я бы рыжую выбрал... Сколько будет стоить?

— Все по 225 монет. Кроме белой, она — 418.

— Каких монет?

— Серебряных, очевидно, хо-хо-хо.

— Да, разумеется... Эм, ну, давайте, что уж, — оглядел я свои карманы и вздохнул. — Снолли, подкинешь сотню?

— А почему белую не хотите? Смотрите, какая красивая.

Я пожал плечами и взглядом перенаправил вопрос на Снолли.

— Только не белая, — ответила она, — она самая выпендрёжная.

— Ну что ж, рыжая так рыжая, счастливой вам дороги, и не гоняйте сильно!

— И вам спасибо, — поблагодарил я, и мы расплатились.

Я взял и повел лошадь за поводья.

— А с белой что-то не так, да? — не удержался я. — Видно же, что вы что-то умалчиваете.

— Если покупать не собираетесь, то и времени тут у меня разглагольствовать, извините, нет, — развел он руками.

Мы взобрались на лошадь, проскакали пару десятков метров и остановились. Мне не давало покоя то, что от меня что-то интересное утаили.

— Снолли, у тебя тоже осталось неприятно чувство?

— Из-за белой лошади? Нет, поехали.

— Мне кажется, с ней что-то не так.

— Да и хер с ней, чего она тебе сдалась?

Я обернулся и посмотрел на конюшню. Снолли тоже обернулась. Через открытые ворота выглянула белая лошадиная морда. Она вышла и медленно пошла в нашу сторону.

— Валим, валим! — толкала меня в бок Снолли.

— Да подожди, ничего она нам не сделает.

— О, нет, бежим! — ёрзала Снолли, не в состоянии решить, слазить вниз на землю или оставаться верхом. — Бля-я-я-я-я...

Лошадь двигалась в нашу сторону. И когда ей оставалось дойти до нас дюжину шагов, она вдруг стремительно разогналась и кинулась к нам с нелошадиной скоростью. Она совершила бросок и, откуда не возьмись, прямо в бок ей врезался вороной конь и сбил её, защитив нас от удара. И как мы вороного не заметили? Действительно, неприметная лошадь. Белая рухнула наземь, а чёрная встала между нами и белой. Вдруг наша рыжая лошадь встала на дыбы и скинула нас со Снолли на землю, затем схватилась копытами за грудь, скрючилась и перевернулась, тяжело дыша. Из конюшен вышла гнедая лошадь посмотреть, что происходит. Белая лошадь посмотрела на рыжую, плюнула, неразборчиво как бы матюгнулась по-лошадиному, и отошла в сторону.

Появился и торговец:

— Вы как, все в порядке? О, боже, прощу прощения за этот инцидент! — неловко оглядывался он. — Дело в том, что белая лошадь проклята... По секрету скажу, мне её сектант задёшево продал, — шептал он и посмотрел на бедное тело рыжей лошади. — Ой, нехорошо как получилось, вы уж не серчайте, я вам ещё одну лошадь за полцены продам.

— Вот поэтому я и ненавижу лошадей! — вышла из себя Снолли, что происходит крайне редко, почти никогда.

Я подошёл к рыжей лошади, встал на колено подле и произнёс:

— Очистись, добрая сила, установись по всей туше. Апостолы верховные, очистите скотинушку-животнушку от духа нечистого, испепелите силу злосчастную. По ветру пришла — на ветер поди, с воды пришла — на воду поди, с земли вылезла — в землю залезь, из пламени преисподней извергнулась — в пламя преисподней низвергнись!

После этих слов белая лошадь возгорелась адским пламенем, источая чёрный дым, задергалась, заревела отчаянно и испепелилась. Лишь кучку праха на земле оставила. Послышался чей-то кашель — да это же рыжая лошадь начала приходить в себя! Она откашлялась и с трудом поднялась на ноги.

— Господи милосердный! — воскликнул торговец и пал на колени креститься. — Чудо!

С трудом я уговорил Снолли снова сесть на рыжую. Она неохотно взобралась вместе со мной, и лошадь потихонечку поцокала в Миевку, приятно качая наш взор.

— Хоть миру и дарован трудноуловимый для человеческого разума порядок, я предпочитаю вести себя так, будто порядка нет. Это помогает избежать непредвиденных ошибок, — расфилософствовалась Снолли.

— Хм... Да, как бы мы ни старались, ни тебе, ни мне никогда не объять умом сложность механизмов окружающего мира, а уверенность ведет к неожиданным разочарованиям.

— Вот-вот. Полностью уверена я лишь в одном: в собственном существовании.

— Ну, без этого никак, уверенность хоть в чем-то — необходимая мыслительная опора. У многих людей есть мнимая опора на спонтанного и капризного Господа, не стал бы я настолько доверять ему.

— Споквейг бы сказал, что “мысленная опора” нужна слабакам, и что его сила в том, что в полнейшем хаосе он чувствует себя как чёрт в темном омуте.

— Его самоуверенность довела его до безумия.

— Мало того, его самоуверенность довела весь Хигналир. Мировоззрение, личная философия, которую мы строим по кирпичику в течение жизненного пути, должна иметь какую-то опору, к чему причинно-следственно все сводится как к аксиоме, пусть даже не самую стойкую, как, например, мистер Господь Бог. Что то, что это — хрень, однако ж лучше, чем ничего.

— Хорошо, когда зиждется.

— Да, а ещё лучше, когда у тебя есть единомышленники, у которых взгляд на мир строится на общей опоре.