Хигналир (СИ)

— Не стоит недооценивать себя, Лэдти. А вот и мой дом. Эм, ну, что ж, до свидания, — Кьюлиссия тихо потопала в сторону второсортного курятника.

А вот Споквейг не разделяет взглядов Кьюлиссии. Он всегда принимал меня и Авужлику за бездарей. Зато Снолли… Хоть она никогда особо не выделялась ни в магии, ни в фехтовании, именно её Споквейг ценил больше других. “Разум чистый, без мишуры,” — повесил он ей однажды ярлык за воротник и официально одобрил. Про нас же с сестрой он говорил: “Нервоплёты, только на потенциале и можете”. Должно быть, он имел в виду, что возится с нами только из-за нашего потенциала, а у Снолли уже сразу с детства было что-то такое. Но что? Никогда этого не понимал.

Кропотливо сохранявшая лучик надежды в своём маленьком сердце, милая курочка Кьюлиссия подошла ко двери своего курятника и ласково помахала мне крылышком, перед тем как оставить меня одного в туманности совершенной неопределённости. Может, в этом и есть суть нашего пресловутого проклятия? И теперь наш мир — это там, где ничего не наверняка, где основа мироздания — зыбка, словно Творение, утерявшее непрерывную связь с Истоком.

Что делать и куда стремиться? Что я делаю? Зачем? С какой целью ставить цели?

Минут пять спустя, без стука и слов, я вошёл в комнату отца. Споквейг и Снолли уже стояли внутри. На шее у Споквейга висел какой-то необычный навесной зарубок зелёного цвета. Заметив, на что я смотрю, он отреагировал:

— Чего пялишься? Нравится? — он взял зарубок в руку.

Снолли расстроенно произнесла:

— Это навесной зарубок из... камня ледрегона... точнее из его теперь уже безмолвного тела...

— Ой, ну не разводи скорби тут, — произнёс я задористо, дабы подкорректировать атмосферу.

— Раз уж подчинились Споквейгу, то незачем такие кислые мины строить, это ты имел в виду? — взъелась Снолли.

— Да, именно это, — подтвердил я и повернулся к Споку, — давай, выкладывай, что там у тебя.

Почему я веду себя так развязно? Должно быть, в глубине души мне будет стыдно признать перед самим собой всестороннее превосходство Споквейга над всеми нами, взятыми вместе, поэтому я и разговариваю в такой манере, будто на самом в чем-то очень фундаментальном он нам ровня. Но и страха я перед ним не чувствую, что кажется мне ещё более необычным.

— Глянь, какой выхухоль деловитый — рукастый по самые не балуй. Уже не терпится поработать, да, трудяга-работяга? Есть у меня работёнка, специально тебе самое трудное оставил. Сейчас расскажу, а вы слушайте внимательно, повторять не буду, уточнять не стану, да и объяснить толком не разъясню. Ой, поглядите, и вправду лицо у тебя такое кислое, Снолли, будто старую больную маму с днем рождения поздравляешь.

====== V ======

«— Северный камень, мы в преисподней! — поспешно воскликнул Визагир. Его брови выражали моё удивление.

— Давно наш клан не заходил так далеко, — произнёс Вермонтер. — Нужно быть предельно осторожными.

Викинги плыли по улице затопленного города.

— Тормарон! Урлаколан! Доракодир! Все здесь?

Было тихо. Неожиданно прозвучал хруст сучка под ногой, и я тут же выскочил из ладьи, а пока летел в воду, успел подумать: “Хру что? Сучок?”, но было слишком поздно: холодная вода оказалась вокруг меня, а её поверхность где-то сбоку. Теперь я думал: “Такая глупая смерть опозорит мой коленный род, поскольку дышать нужно воздухом, а не водой...”

Звуки беспорядочной игры на арфе пробудили меня. Я оказался на облаке. Ослепительный свет бил мне прямо в веки вечно.

Я повернул подбородок перпендикулярно лучам и увидел Господа. Он презрительно смотрел на меня сверху. Из-за яркости его околосвятости мне приходилось щуриться, поэтому я испугался, что Господь подумает, что я хитренько на него смотрю, будто задумал чего.

Вскоре Господь медленно спускался ко мне, левитируя в воздухе, одновременно совершая размашистые движения руками, словно поглаживая большой невидимый шар. Спустившись, он протянул ладонь. “Пришло время оставить мирские тягости и отправиться в беззаботную вечность”, — подумал я и положил свои пальцы в его мозолистую руку. После этого Господь начал сильно сжимать её и трясти, как при рукопожатии, причём сжал руку он так сильно, что я стал умолять его отпустить, но он только смеялся. “Чего слабенький такой, как маленькая девочка”, после чего всё-таки отпустил, и, громко рассмеявшись, добавил: “Ладно, чего такой кислый, ссыкуешь что ли? Пошли уже”, — усадил себе на плечо и медленно взлетел, снова размахивая руками по сферической траектории.

Пока мы летели, я осознал, каким был глупцом при жизни. “Ну и зачем я носил тот крестик?” — расстроенно задумался я.

— А тебе что, тяжело было? — гневно произнёс Господь. — Ты хоть знаешь, какой крест нес Я?

“Так это сам Джейс? Он мысли мои читает?” — подумал я.

— Я — Сын Божий. А кем ты по жизни будешь? Вижу, душа скверна твоя... — он приступил энергично водить надо мной рукой, закрыв глаза. — Грешник, — заключил он. — У нас таких как ты не любят. Мой Отец тебе подобных только так расстреливает. За богохульные помыслы в ад на перцуху уедешь, понял?

— Всё понял, — ответил я.