Хильдегарда Бингенская

Когда Хильдегарде открывалось что-либо, она спрашивала у своей кормилицы, видит ли та. Но та ничего не видала, и девочка стала бояться и не решалась больше ни с кем делиться тем, что ей дано было видеть. И все-таки иногда в разговорах ей случалось сказать о событиях, которым только еще предстояло произойти, а когда ей открывалось какое-либо видение, она начинала говорить о вещах, казавшихся ее слушателям весьма странными. После, когда иссякала сила видения, заставлявшего ее открывать вещи, превосходившие то, что она могла знать и понимать в ее возрасте, ей делалось стыдно, она часто плакала и, сколько могла, пыталась хранить молчание. Опасаясь, чтобы окружающие не спросили ее, откуда приходит у нее такое знание, она вообще не решалась больше ничего сказать.

Можно предполагать, что это дитя с хрупким здоровьем обладало даром как бы двойного зрения, который вызывал у окружающих то изумление, то беспокойство. Некоторые психологи нашего времени признают за детьми способности к интуитивному постижению, намного превосходящие способности взрослых. В случае Хильдегарды, вероятно, ее семья с самого раннего ее детства поражалась необычайному дарованию девочки, а сама она очень стеснялась его. В нашем веке мать Терезы Мартен, будущей сестры Терезы Младенца Иисуса, тоже очень рано заметила у своей дочери некое предопределение свыше.

Когда Хильдегарде исполнилось семь лет, родители поручили ее воспитание одной молодой женщине благородного происхождения, дочери графа Спонхейма по имени Ютта. Ютта вела затворническую жизнь в монастыре Дизибоденберг, неподалеку от Альзея, где они жили. Она взяла на себя ответственность за девочку, выказывавшую столь необычные задатки. В те времена было в порядке вещей отдавать ребенка – мальчика или девочку – на воспитание в монастырь. Монастырь, где Ютта вступила на путь монашества, был двойным, то есть имел и мужскую, и женскую общину, а основан был тремя или четырьмя веками раньше одним из тех ирландских монахов, которые, вслед за святым Колумбаном, покинули свой остров, чтобы в буквальном смысле засеять монастырями всю Европу. Некоторые, как, например, монастырь Санкт-Галлен (Святого Галла) около Констанцского озера, просуществовали, претерпев изменения, вплоть до наших дней. А Хильдегарда впоследствии напишет житие святого основателя Дизибода.

Итак, Ютта взяла в свои руки воспитание необычной ученицы, которую ей доверили. Биографы Хильдегарды рассказывают, что она научила ее псалмопению и игре на десятиструнном инструменте, под аккомпанемент которого их в то время пели. Всякое воспитание тогда начиналось с обучения пению и пению псалмов, а «научиться читать» означало «изучить Псалтирь». Возможно, потом воспитанники старались отыскать в рукописях Библии тексты выученных наизусть псалмов. Это был в каком-то смысле общепринятый метод обучения: слова были им уже знакомы, так что чтение и письмо, по сути, состояли в том, чтобы найти и воспроизвести то, что память уже запечатлела. Хильдегарда впоследствии скажет, что, хотя она изучила текст Псалтири, Евангелия и главных книг Ветхого и Нового Завета, она никогда не занималась ни исследованием смысла слов, ни разделением их на слоги и не имела представления о грамматических формах и временах. Ютта несколько пренебрегала преподаванием грамматики, устремив все внимание на сами тексты.

Здоровье ее ученицы по-прежнему было слабым. Позднее ее биограф в житийном стиле, который был тогда в ходу, так опишет состояние Хильдегарды: «Сосуды скудельные испытываются в горниле, а мужество совершенствуется в немощи, посему в немощах телесных она не знала недостатка, и обнаруживались они почти с самых нежных лет, были многочисленны и почти непрестанны, можно сказать, она редко держалась на ногах». Она призналась Ютте в своих тайных видениях, и Ютта обратилась за советом к одному из монахов мужской части монастыря по имени Вольмар, который вскоре стал советником, а затем помощником и другом Хильдегарды, каковым и оставался на протяжении почти тридцати лет. Он же исполнял обязанности ее секретаря, когда в этом возникла необходимость.

Детство, полное болезней и тайных, скрываемых от всех, видений, – таково начало жизненного пути Хильдегарды в стенах монастыря Дизибоденберг, в долине реки Наэ. Достигнув соответствующего возраста, она выразила желание принять постриг и стать монахиней из числа тех (кажется, их было немного), которые жили в монастыре под опекой Ютты. Ей было, скорее всего, лет четырнадцать или пятнадцать (возрастом совершеннолетия для девушек в те времена считались двенадцать лет, а для мальчиков – четырнадцать). Ранняя юность Хильдегарды, как и детство, была скрыта от людских глаз, подобно существованию любой монахини, жившей по бенедиктинскому уставу.