Хиллсайдский душитель. История Кеннета Бьянки

Жестокое обращение, если ребенок подвергается ему достаточно долго, может привести к так называемым измененным состояниям сознания. Жестокость — эмоциональная, физическая или их сочетание — способна подталкивать ребенка к насилию, а потом стирать совершенные проступки из его памяти. Доктор Ригор считает, что подобные изменения личности простираются гораздо дальше первых четырех месяцев жизни. Впрочем, поскольку аспекты жестокого обращения с детьми до недавнего времени практически не исследовались, нет и достоверных данных о связи тяжелого детства и склонности к насилию у взрослых.

Фрэнсис и Николаса Бьянки узнали о Кене и той ситуации, в которой оказалась его мать. Они решили, что женщина охотно откажется от ребенка, и обратились к ней с предложением об усыновлении. Договорились об условиях, после чего занялись юридическим оформлением через суд.

Наконец у Фрэнсис Бьянки появилось желание жить. Она ходила в церковь и читала новену (девятидневную молитву) за младенца. Женщина клялась воспитать Кена в правильной вере и отдать в католическую школу, если Господь позволит ей стать его матерью. Она мечтала наполнить жизнь малыша любовью, дать ему все то, чем обделила родная мать. На тот момент Фрэнсис исполнилось тридцать два года, ее мужу — тридцать три. Они были женаты около десяти лет, и сейчас у них впервые появился шанс завести ребенка — возможно, единственный шанс.

Наверное, никто, включая саму Фрэнсис, не сумел бы описать ее чувства, когда трехмесячного Кена передали ей на временное содержание. Наконец-то у нее появилось дитя, настоящий малыш, сын, которого она могла холить, лелеять и воспитывать. Правда, ребенок пока ей не принадлежал. Формально он состоял под опекой суда, хотя Фрэнсис и приняла на себя ответственность за его физическое благополучие. По закону она числилась «временной матерью». Процедура полного усыновления завершилась лишь в 1952 году, когда Кену уже был почти год.

Фрэнсис разрывалась между любовью и страхом. Она отдала малышу сердце и душу, но ужасно боялась, что его в любой момент могут отнять. Если суд решит, что она недостойна его воспитывать, второго шанса ей, наверное, не представится. Она должна сохранить Кена, потому что другого ребенка в ее жизни уже не будет.

Постепенно страхи Фрэнсис перекинулись на здоровье малыша. Она начала таскать его по врачам. У Кена открылась аллергия, вызванная загрязнением воздуха; были и другие адаптационные проблемы. Но приемная мать всегда находила способ их преодолеть. Между 4 декабря 1951-го и 22 мая 1952 года ребенок восемь раз побывал у врачей. Серьезных осложнений у него не выявили. Он хорошо прибавлял в весе, единственным явным недомоганием была респираторная инфекция, которая поддавалась лечению медленнее, чем обычно. И все-таки поддавалась.

Страхам миссис Бьянки за приемного сына не было числа. Она вечно беспокоилась о его здоровье, создав в доме атмосферу постоянной нервозности. Казалось, женщину не отпускает страх, что у нее отнимут единственный шанс на жизненно необходимое ей материнство. И если мальчика не отберет суд, то это сделает некомпетентность медиков.

Тревоги за здоровье малыша усиливались жилищными условиями: семья обитала на Сэкстон-стрит, в квартире на первом этаже, выходившей окнами на улицу. У четы Бьянки не было возможности приобрести дом получше, однако Фрэнсис сумела доказать свое умение создать для приемного сына счастливую семейную обстановку. Отчет об усыновлении гласил: «Это неприглядный жилой район всего в одном квартале от оживленного перекрестка Броуд и Сэкстон-стрит. Здесь нет внутреннего дворика, окна выходят практически на тротуар.

Четырехкомнатная квартира недавно заново отделана. Миссис Бьянки утверждает, что занималась ремонтом сама. У нее своеобразные предпочтения в выборе обоев, зато художественные наклонности налицо: большинство людей вряд ли выберут для гостиной обои с китайским рисунком. В квартире очень чисто, хозяйке удалось создать милую обстановку в столь невзрачном окружении.

У Кеннета собственная спальня, обставленная детской мебелью из клена. В комнате уютно, стены украшены вырезанными из журналов картинками и игрушками, чтобы привлекать внимание малыша».

Вскоре семья переехала на Саратога-авеню в квартиру попросторнее. Новый дом находился в гораздо более привлекательном районе и обладал неоспоримым преимуществом — огороженным двориком. Теперь семейству Бьянки не надо было волноваться, что начинающий ходить ребенок, едва они отвернутся, окажется на проезжей части.

Усыновление Кена изменило жизнь супругов к лучшему. Друзья говорили, что Николас сделал ребенка средоточием своей жизни. Бьянки стал спокойнее и даже меньше заикался, когда рассказывал о прибавлении в семействе.