Хиллсайдский душитель. История Кеннета Бьянки

По словам Кена, длинный шнур он разрезал на части специально для удушения. Убийства совершались в недостроенном подвале.

Бьянки признался, что во время убийств испытывал невероятный гнев. Ярость была направлена не на девушек, это было всеобъемлющее, неконтролируемое, животное неистовство.

— Животное — потому что руки у меня просто… В общем, тряслись и… я как будто… я видел, как костяшки пальцев все больше белеют, и в общем, я обмотал шнур вокруг кисти, и он затягивался все туже и туже.

— Вы находились позади жертв?

— Ну да. Шнур шел как бы сбоку. Они лежали лицом вниз.

— То есть вы нависали над ними?

— Точно. Да.

Затем Бьянки рассказал, как собрал вещи в пластиковый пакет, отогнал грузовик к школе и выкинул пакет в мусорный бак.

— Вы помните, что именно вы положили в пакет?

— Да, там были эластичные бинты, которыми связывали девушек. И шнуры, которыми их задушили. Веревки, которыми им связали руки и ноги, когда я снова спустился вниз за пакетом. Еще у меня был пистолет.

— А что вы с ним сделали?

— Оставил его в грузовике.

— Значит, в том желтом пакете лежали шнуры и эластичные бинты?

— Еще книги и сумочка Карен Мэндик. А, и… фольга… упаковка из-под презервативов.

— Зачем вы сложили все это в пакет и взяли с собой?

— Чтобы избавиться от вещей, а не оставлять их там.

— А почему их нельзя было оставить? Кто-нибудь мог догадаться или…

— Ну да. Я… я так и подумал, поскольку в пакете лежала сумочка Карен.

— По которой можно опознать жертву.

— Верно.

— И которая может вывести на вас?

— Вовсе нет. Вовсе нет.

— Вы помните, зачем вы собрали вещи и взяли с собой?

— Нет, у меня только… мне только запомнилось, знаете, что… это было вроде как обычное дело, понимаете… просто избавиться от всех вещей, ничего после себя не оставлять, понимаете, чтобы дом выглядел как раньше… до того как я туда вошел.

Бьянки рассказал, как он расправил покрывало на кровати, спустил воду в туалете и проверил, все ли в порядке. Доктор Фэрштайн уточнил:

— Может, какая-либо одежда или вещи девушек все же остались в доме или у них самих, помимо книги и сумочки?

— …Теперь я знаю, что… Кажется, перед тем, как… Я не уверен насчет времени, насчет последовательности. Перед тем как я сел… в грузовик с пакетом, я еще раз вернулся в дом — там остались пальто и шарф Дианы Уайлдер. Я бросил их в кабину за сиденье. Оно… сиденье отодвигается. Я бросил их в кабину за сиденье.

— Почему вы не убрали их в желтый пакет?

— Они… они бы не поместились.

— Они не помещались в пакет?

— Да. И вот еще что… Когда я выбрасывал желтый пакет в мусорный контейнер, то пальто и шарф не захватил. Но вместо этого получилось, что… В пятницу… Я собирался на Южный терминал и, когда остановился прямо перед ним, оказался почти у самого караульного поста. И в памяти оставалось белое пятно, понимаете… вроде отсутствующего звена в моем… представлении о том, что случилось в ту пятницу, когда меня взяли. Теперь я вспомнил, что пальто и шарф припрятаны рядом с одним из кирпичных строений. Думаю, за какими-нибудь трубами или вроде того.

— У караульного поста?

— Да. Не понимаю, почему это случилось в пятницу, а не в четверг вечером. Ну, знаете, почему их не выбросили в мусорный контейнер вместе с остальными вещами.

— Вы помните, как положили пальто и шарф рядом с трубами? У кирпичного…

— Теперь да. Отлично помню. Так, будто это было вчера.

— Расскажите, что вы об этом помните, о чем вы тогда думали?

— Ни о чем не думал… Вижу… вижу, как я хожу там, просто хожу. Выпрыгиваю из грузовика, лезу за сиденье, достаю пальто, сую его за трубу, отхожу и направляюсь на территорию поста. Не знаю, о чем я думал.

Снова подробности. Дело подкреплялось множеством признаний. Сомнений в том, что Бьянки повинен в беллингхемских убийствах, уже не осталось. Обилие доказательств могло обеспечить обвинительный приговор и без признаний, но приведенные Кеном подробности говорили сами за себя: об этом мог знать только убийца, так что даже Дин Бретт признал виновность своего подзащитного.

Нерешенным оставался один вопрос: состояние рассудка Бьянки. Доктор Фэрштайн заключал: «Обвиняемому невозможно поставить один психиатрический диагноз. У него проявляются симптомы и поведение, характерные для нескольких категорий душевных расстройств. У Кеннета Бьянки диагностированы личностное расстройство с чертами социопатии, импульсивность и нарциссизм. Также у него наличествует расстройство сексуальных предпочтений с чертами полового садизма и насилия. Использование психологической защиты в виде вытеснения из сознания и отрицания с раннего детства проявлялось в изоляции и расщеплении аффекта, соматизации и явлении, которое сам пациент называет амнезией».

В конце своего медицинского заключения доктор Фэрштайн затрагивал тему мотивации Бьянки и его давнего интереса к полиции. Некоторые из тестов, которые Кен проходил в детстве, предполагали рисование картинок, и мальчику всегда нравилось изображать офицеров полиции.