Хилмор

Слова нитями разлетались по лесу, переплетались с ветром, и на них нанизывались крошечные угольки магии. Они создавали свой, огромный, почти необъятный костер – рамки, за которые темные твари не выйдут. Колдовство оттеснит их к старинным склепам, а там уже верховная ведьма поставит свою точку, укладывая охотников в каменные гробы.

Хотелось бы назвать демонов безликими, но все они были разными. Живыми, настоящими. В человеческом облике не отличить в толпе.

Шумели деревья, будто тоже шептали заклинания и передавали их стуком ветвей. Лес хотел дышать, город – жить. А охотники высасывали энергию, продлевая свое существование. Вестники – для магии, их сердца запечатывали в кольцах. Город и природа – для бессмертия.

С последним словом ведьминого круга это прекратится.

Шелест губ затих. Ритуал завершился, но все стояли на своих местах. И только одна из девиц сняла капюшон, открывая спутанные белые волосы. Она вытянула руку и бросила в середину костра соль.

– Не жить тем, кто не хочет. Жить тем, кто желает. Как принято запечатывать сердца вестников, пусть закрывают в черных ларцах сердца вампиров и топят на дне океана. И быть неделе после Самайна, которая подарит демону связанных любовью вестника и вампира. Тогда станет он свободен и поможет братьям своим. А пока спите. Спите. Любовь вечна – она подождет.

Повисла тишина. Мгновение – и круг заклинания замкнулся. Никто не сошел со своего места, зная, что это был единственный шанс запечатать охотников.

Но теперь, когда костер переливался алым светом, а угли шипели под мелким дождем, ведьмы отступили – их дело сделано.

– Погубила тебя кровоточащая рана, – начала говорить одна из них и взяла посох. Эта была главнее других. – А я не увидела в тебе этой гнили, Иллин, дочь Эйлин.

– Любовь не рана. Если отзывается болью – никак не унять.

Она отвечала, едва произнося слова. В ее глазах блестели слезы, а спокойствие, с которым к ней обращались, иглой вонзалось под ребро. Им не понять, они будто никогда не любили. Будто им чужды человеческие эмоции.

– Ты предала ковен!

– Я не предала свои чувства.

Сказала, и сердце екнуло. Знала, что пощады не будет, но единственное, чего она желала, – еще один, только один прощальный поцелуй, чтобы после него утонуть в боли навечно.

– Ты отдала их тьме.

– Любовь не выбирает, она вспыхивает и никуда не уходит. Лишь со временем превращается в уголек, гаснет и тяжелым камнем напоминает о себе.

Иллин говорила это и понимала – из-за неподъемного груза нечем дышать. А хочет ли она?